Мор
Шрифт:
– Чего вы хотите? – напрямую спросил я, заставив умолкнуть уязвленную гордость.
Как ни крути, собеседник был в своем праве. Он и так сделал одолжение, выведя из-под удара меня. А остальные… о своих людях надо заботиться самому, с этим не поспоришь. Хотя надо еще разобраться, не эти ли хитрованы меня и вложили. Запросто ведь могли в третий стол донос накатать. Потом записка, бордель, чувство раскаяния – и берите Себастьяна Марта голыми руками, вешайте любую лапшу на уши.
– Деловой подход? Никаких эмоций? Что ж, это мне импонирует. – Шпик взболтал налитое в бокал вино и глянул через него на пламя свечей. – У меня проблема, Себастьян. Серьезная проблема, и решить ее можешь только ты.
– Вот как?
– Поверь, не было никакой необходимости на тебя доносить, – прочитал мои мысли развалившийся в кресле человек. – Сгодился бы и шантаж. Ты ведь не стал бы ставить под удар свое задание, так? Ну а теперь все значительно упростилось. Ты – мне, я – тебе.
– Не думаю, что все так просто.
– А все вовсе не просто. Раз уж понадобилась твоя помощь, все далеко не просто.
– И что же во мне такого особенного? – Я хлебнул бренди и сморщился. – Почему вам не справиться с этим делом своими силами?
– Мы простые клерки. Наша сила – умение мыслить и планировать. А у тебя есть иные способности. Мы можем нанять хоть целую банду головорезов, но они вернутся ни с чем. Если вернутся. А человек с твоим даром легко добьется успеха.
– Ваша цель – бесноватый?
– Чернокнижник. Точнее, даже не он сам, а принадлежащая ему вещь. Серебряная шкатулка с вывернутым наизнанку символом Изначального Света на крышке. Принеси ее, а мы пока разузнаем, где держат твоих людей.
– Не очень-то заманчивое предложение, – хмыкнул я.
– Так уж вышло, что чернокнижник занимает пост заместителя статс-секретаря третьего стола военной коллегии и, соответственно, является вторым человеком в разведке Драгарна. А еще он питает слабость к молодым красивым девушкам. Поэтому рискну предположить, что к утру твоя циркачка окажется в подвале его особняка. – Шпик сделал паузу и жестко произнес: – Теперь, надеюсь, все значительно упростилось?
– Упростилось. – Меня бросило в жар.
Удовлетворенный достигнутым эффектом франт передвинул через стол запечатанный сургучом пакет и постучал по нему длинным худым пальцем:
– Здесь вся информация. Охраны в доме почти нет, ты справишься. Только не торопись, подожди до утра. Есть где отлежаться?
– Найду. – Я сгреб конверт и предупредил: – Но, когда принесу шкатулку, вы объясните, каким образом все это время за мной следили.
– Предпочтешь это не столь уж важное знание возможности спасти своих людей? – Шпик в притворном удивлении изогнул бровь, потом нахлобучил на голову шляпу и махнул рукой: – А, Святые с тобой! Пусть это станет залогом нашего дальнейшего плодотворного сотрудничества. А теперь, извини, меня ждут неотложные дела…
Я кивнул и пошел к двери, физически ощущая жегший спину взгляд, а как только отодвинул засов, франт небрежно произнес:
– Надеюсь, ты понимаешь, что, если шкатулка окажется взломана, о сделке можешь забыть? В этом случае ты и людей своих не спасешь, и себя под удар поставишь. Мы этого так не оставим, не сомневайся.
– Хорошо, – обернулся я. – Но если узнаю, что это вы меня подставили, расплачусь той же монетой. – И, понимая, что никого этим заявлением не напугал, вышел на улицу.
И пусть на руках и ногах не звенели кандалы, а шею не стягивал железный ошейник, вдруг ощутил себя самым натуральным каторжником. Вот именно так нас и ловят – на наших слабостях. Привязанность к кому-либо – слабость и есть. Настоящий профессионал рванул бы из города прямо сейчас. А я, пока остается хоть какая-то надежда вытащить подельников, так поступить не смогу.
Глупо – понимаю. Эх, и почему конченым мерзавцем не родился…
Но терзания терзаниями, а, ковыляя по ночным улицам, поглядывать по сторонам я не забывал. Убедившись в отсутствии слежки, юркнул в одну из подворотен, порылся в заваленной всяким мусором нише и выудил сумку с длинным плащом и мятой шляпой. Надел их, нацепил на лицо лохматую седую бороду и превратился в Гильермо Корсу – опустившегося моряка из Нильмары, зарабатывавшего на жизнь невесть какими непонятными делишками. К моему теперешнему состоянию новое обличье подходило просто идеально – чувствую себя ровно такой же старой развалиной.
Кое-как дохромав до темной махины доходного дома, я перевел дух и принялся колотить в запертую дверь.
– Открывайте, якорь вам в зад! Долго мне тут торчать еще?! Эй вы там, между палубами!
Через пару минут лязгнул засов, и выглянувший на улицу ночной сторож осуждающе покачал головой:
– Явился! А разукрасили-то как! Как разукрасили! Еще и бутыль приволок, пьянь старая!
– Не твое собачье дело, крыса сухопутная! – выругался я и прошмыгнул внутрь.
Обычно в таких случаях всегда низко шляпу на лицо опускал, но сегодня смысла в особых предосторожностях не было. По сравнению с моей нынешней физиономией последний бродяга раскрасавчиком покажется.
– Последняя декада оплачена! – крикнул сторож вслед. – Просрочишь, пожитки на улице ищи!
– При деньгах, не гоноши! – отмахнулся я, с трудом поднимаясь по крутой лестнице. Раньше приходилось изображать немощь, а теперь как бы вниз не сверзиться.
– Монету гони!
– На рассвете разбудишь, будет тебе монета. А нет – ни хрена не обломится, дармоед!
– От дармоеда слышу!
Я в ответ выругался, через дыру в кармане выудил провалившийся в подкладку ключ, отпер немудреный замок и без сил повалился на кровать.
Но сразу заставил себя подняться и запалил свечу. В неровном мерцании трепетавшего огонечка распечатал конверт, вытащил из него исписанный аккуратным почерком листок и углубился в чтение.
Маркиз Гаспар ди Абалья. Адрес, поэтажный план особняка и территории, расположение вывороченного прута в ограде, распорядок дня хозяев, список слуг, предупреждение о собаках.