Морана
Шрифт:
Сменив отвертку на лезвие, кладоискательница подцепила его кончиком довольно толстый кусок дерева. Заглянула внутрь, довольно улыбнулась, и одну за другой вытащила две жестяных коробки, вернув затем крышку на место.
Щелк!
Переместившись за стол и усевшись в стул-кресло (удобное!), Александра открыла первую раскрашеную коробку с надписью «Коммунарка», и с равнодушным интересом оглядела утрамбованные внутрь пачки купюр достоинством в десять червонцев. Закрыв и отодвинув ее в сторону, полюбопытствовала содержимым второго «банковского хранилища» некогда хранившего в себе английский чай — в котором ныне, как оказалось, товарищ Гендон бережно хранил весь золотой запас своей семьи. Три бумажных «колбаски» с советскими золотыми червонцами «Сеятель», одна с николаевскими
«Надо же, какие раритеты…»
Сбоку от монет лежала небольшая кучка «изделий из желтого металла» исключительно советского производства: судя по их явно новому виду и не срезанным бирочкам, Самуил Гдальевич просто инвестировал нетрудовые доходы в более надежный металл. Купюры двадцатых-тридцатых годов регулярно меняли на новые, и раз за разом обновлять имевшиеся в «кубышке» крупные суммы означало неизбежно привлечь к себе внимание сотрудников сразу нескольих Наркоматов. Да и обменный курс при замене старых купюр на деньги нового образца был выгоден исключительно государству. А вот золото… Тяжелый и мягкий желтый металл есть-пить не просит, сырости неподвластен, ну и в руках ощущается как-то поприятнее и надежнее раскрашеной казначейской бумаги.
— М-да-м…
Закрыв потертую коробку-упаковку из-под чая «Липтон», Александра переправила в свою сумку обе жестянки и поглядела в сторону бара. Подошла, открыла дверцу и едва не заурчала от удовольствия при виде высокой стопки толстеньких плиток самого настоящего швейцарского молочного шоколада.
«О-о, с орехами!.. Ну, с изюмом тоже сойдет»
Закидывая в рюкзачок столь знатный трофей, порадовавший как бы ни больше всего прочего, сладкоежка остановила взгляд на плоской серебряной фляжечке — вместимостью грамм этак на двести коньяка, и на наборе серебряных стопок. Помедлила, о чем-то задумавшись, затем переложила с полки в сумку — и с непонятным интересом начала разглядывать каменные безделушки, украсившие верх шкафа. Судя по салфеточке, на которой их расставили, они появились в кабинете не без участия мадам Гендон, у которой явно наличествовал хороший художественный вкус и недурной талант к оформительству. Особенно Александре понравились пирамидки, выточенные из белого, черного, полупрозрачно-зеленого и сине-лилового нефрита, а так же большая друза темно-сиреневых аметистов чистой воды… Закрыв окончательно укомплектованную трофеями сумку, она в несколько движений перетянула-перенастроила лямки, закинув на спину получившийся небольшой рюкзачок откровенно «девчачьего» вида. Последний штрих, в виде приоткрытого окна и кусочка медной проволоки на шпингалете, имитируя тем самым попытку его закрыть снаружи — и Саша отправилась обратно той же дорогой, что и пришла.
— Мр-мяу?
Тут же наткнувшись на сидевшего за дверь кабинета подлинного хозяина и господина пятикомнатной квартиры: абсолютно черный, с желтыми глазами, острыми зубами… Настоящий ягуар! Только карликовый: наверное, мало вкусной рыбки в котячестве ел. Присев возле него, девочка дружелюбно повела ладонью, позволив любопытному коту вдумчиво ее обнюхать.
— Пс-сиф!!! П-си!!!
Запах незнакомки ему понравился, а вот размазанный по подушечкам ее пальцев клей «БФ» нет — недовольно чихнув пару раз, шерстяной гурман дернул хвостом и вальяжно направился в сторону кухни. Там и пахло не в пример приятнее, и контролировать домработницу Февронью можно было, устроившись поудобнее на подоконнике… Немного проводив черного котейкина, Александра устроила второй приступ слуховых галлюцинаций у сидевшей перед трюмо хозяйки, выскользнув вслед за ней на лестничную площадку — и в ее же компании спустившись до будочки консьержа. Оставив мадам Гендон выяснять, почему прислуга обленилась и не гоняет каких-то наглых хулиганов, блондиночка вышла из прохладного сумерка подъезда под яркий свет небесного светила, и тем же манером, как и пришла, двинулась прочь со двора, пробормотав напоследок:
— Хлебное местечко…
[1] Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству(сокращённо Осоавиахим, ОАХ) — советская общественно-политическая оборонная организация, существовавшая в 1927—1948 годы, предшественник ДОСААФ.
[2] Готов к труду и обороне СССР' (ГТО, для школьников — «Будь готов к труду и обороне СССР») — всесоюзный физкультурный комплекс, служивший основой физкультурной подготовки в образовательных и профессиональных организациях.
Глава 3
Глава 3
Размеренно пыхая из трубы сизым дымом, грязный черный паровоз скрипнул тормозными буксами, замедляя темно-зеленую сочлененную «змею» пассажирского поезда «Брест-Москва». Скрипнул-заскрежетал вновь, лязгая сцепками и все сильнее замедляя колесный ход — и наконец-то довольно зашипел перегретым паром, замерев на самом дальнем конце вокзального перрона. Ожидающие на нем прибытия состава люди немедля разделились на две более-менее равные половины: встречающие ринулась к покрытым угольной пылью и золой вагонам в ожидании, когда же откроют двери — а будущие пассажиры, выждав пару-тройку минут, подхватили багаж и начали медленно пробираться к стоящим наособицу проводникам.
— Пассажиры? Билет?!
Мельком глянув на два бумажных прямоугольника, женщина в темно-синей форме констатировала:
— Седьмое-восьмое места, проходите.
После чего с некоторым интересом пронаблюдала, как вместо того, чтобы пыхтеть под тяжестью угловатых чемоданов, мамаша и ее хорошенькая юная дочка потянули за небольшие ручки и спокойно вкатили свой багаж внутрь, лязгнув в самом начале маленькими колесиками по рифленому железу тамбура.
— Хм-м… Пассажиры? Ваш билет?! Провожающим просьба не задерживаться!..
Внутренности плацкартного вагона встретили воспитательницу Белевскую и ее подопечную Морозову ожидаемой духотой, разбавленную вкусными запахами пирожков «в ассортименте» и чего-то такого железнодорожного, что нельзя было вот так сразу определить. Еще пахло свежим пивом и чем-то непонятным с характерной «ноткой» укропа; ну и конечно присутствовал тонкий «парфюм» от множества человеческих тел, путешествующих в раскаленном солнцем вагоне. Не успели женщина и девочка присесть на плацкарту номер семь, как по-соседству объявился крепкий мужчина с большим бумажным кульком в руках — и такими роскошными усищами на лице, что при виде них сразу же вспоминались изображения красного маршала Буденого.
— О, я так и знал, что мне повезет с попутчиками!!! Петр Исаакович, снабженец.
Хлопнув лопатообразной ладонью по мятой рубахе, усач изобразил что-то вроде куртуазного полупоклона — который несколько попортил шорох прохудившегося кулька, из которого прямо на застеленый матрас посыпались вареные яйца и небольшие малиновые помидорки, подпираемые с тыла половинкой хлебного «кирпича».
— Эх-ма!
Впрочем, случившаяся авария лишь помогла наладить общение: культурно задавив улыбку, воспитательница поздоровалась-представилась (не забыв и про подопечную), после чего тут же озадачила мужчину на предмет закинуть их чемоданы в багажное отделение под деревянным лежаком седьмого места.
— Надо же, с колесиками!? Хитро придумано. А вот тут ручка, стал быть, елозит туда-сюда?
Едва начавшеся общение прервал обитатель шестой плацкарты: зайдя в узкий проход между лежаками, потрепанный жизнью и битвами с Зеленым змием болезненно-тощий пассажир сначала резко встал, потом недовольно покривился, и лишь после этого начал переправлять на свой матрац четыре бутылки пива, до этого нежно прижимаемые к груди. Затем пришел черед похрустывающего чешуей крупного леща, за которым последовала извлеченная из кармана широких штанов «чекушка» с водкой. Поправка: их было две, просто вторая успешно скрывалась в другом кармане его необъятных штанов. С покряхтыванием забравшись на свой «насест», он чем-то пошуршал, затем раздался «пшик» пивной бутылки и несколько характерных бульков, завершившихся умиротворенным вздохом страдальца.