Морда в темноте
Шрифт:
Наконец, соединив ноги и упершись ими в живот чудовища со всей оставшейся в нем силой, Конан вырвался. Пошатываясь, он встал на ноги и кровь капала с него. Когда демон опять затопал в его сторону, размахивая своими обезьяньими лапами, готовясь опять обхватить его, Конан, взявшись за рукоятку меча обеими руками, отчаянной дугой размахнулся мечом. Клинок вонзился в шею чудовища и наполовину рассек ее. Могучий удар обезглавил бы двух или трех противников-людей сразу, но ткани демона были прочнее чем у простых смертных.
Демон,
– Я так рада... я молилась, чтобы Иштар послала тебя...
– Ну, ну, - сказал Конан, успокаивая девушку грубыми ласками.
– Я может и выгляжу готовым к могиле, но я все еще могу...
Он прервался, широко раскрыв глаза. Мертвое чудовище поднялось и его уродливая голова закачалась на наполовину перерубленной шее. Оно шаткой походкой направилось к двери, споткнулось о тело все еще лежавшей в обмороке служанки-негритянки и побрело в ночь.
– Кром и Митра!
– выдохнул Конан. Оттолкнув девушку в сторону, он проворчал: - Потом, потом! Ты хорошая девушка, но я должен проследить за этой тварью. Это тот самый демон ночи, о котором ходят разговоры, и, клянусь Кромом, я узнаю откуда он приходит!
Он пошатываясь вышел и обнаружил, что его конь исчез. Длина поводьев, идущих к привязному кольцу, говорила о том, что животное порвало привязь в панике при появлении демона.
Через некоторое время Конан снова очутился на площади. Когда он пробивал себе путь сквозь толпу, которая уже ревела от волнения, он увидел, что чудовище зашаталось и упало перед высоким кордофским колдуном из свиты Тутмеса. В своей агонии оно положило голову у ног чародея.
Крики гнева раздались из толпы, которая узнала в этом чудовище демона, который на протяжении многих лет наводил ужас на Мероэ время от времени. Хотя стража по-прежнему пыталась силой удержать свободное пространство вокруг столба пыток, с боков и сзади тянулись руки чтобы повалить Муру. В поднявшемся реве замешательства Конан услышал обрывки фраз: "Убейте его! Он хозяин демона! Убейте его!"
Внезапно наступила тишина. На открытом пространстве вдруг появился Эджир; его бритая голова была раскрашена в виде черепа. Как будто он каким-то образом перепрыгнул через головы толпы, чтобы приземлиться на свободном пространстве.
– Почему же убивать инструмент, а не человека, который держит его в руках?
– крикнул он. Он показал на Тутмеса.
– Вот стоит тот, кому служил кордофец! По его приказу демон убил Амбулу! Мои духи сказали мне в тишине храма Джуллаха! Убейте его тоже!
Когда еще большее количество рук стащило на землю кричащего Тутмеса, Эджир показал на помост, где сидела королева.
– Убейте всех господ! Сбросьте ваши оковы! Убейте хозяев! Будьте снова свободными людьми, а не рабами! Убейте, убейте, убейте!
Конан едва устоял на ногах, когда толпа начала метаться из стороны в сторону, распевая: "Убейте, убейте, убейте!" То в одном, то в другом месте кричащего господина валили на землю и разрывали на куски.
Конан пробивался к своим конным стражникам, с помощью которых он все еще надеялся очистить площадь. Но потом поверх голов он увидел то, что изменило его планы. Один из королевских стражников, который стоял спиной к помосту, повернулся и метнул копье прямо в королеву, которую он должен был защищать. Копье прошло сквозь ее восхитительное тело как сквозь масло. Когда она осела на своем месте, еще для дюжины копий она стала мишенью. С падением их правительницы конные стражники присоединились к остальным своим соплеменникам в уничтожении правящей касты.
Через некоторое время Конан, избитый и взъерошенный, но с новой лошадью, появился у своего жилища. Он привязал животное, ринулся внутрь и принес из тайника мешок с монетами.
– Пошли!
– рявкнул он Диане.
– Захвати буханку хлеба! В каком холодном нифлхеймском аду мой щит? А, вот он!
– Ты разве не хочешь забрать все эти прелестные вещи...
– Нет времени; с коричневыми покончено. Поедешь, сидя у меня за спиной и будешь держаться за мой пояс. Ну, залезай же!
С двумя седоками лошадь тяжелым галопом проскакала по Внутреннему Городу сквозь толпу грабителей и мятежников, преследователей и преследуемых. Какой-то человек, который попытался схватить их лошадь за уздечку, был сбит с ног и растоптан лошадью с криком и хрустом костей; другие люди безумно шарахались в сторону, освобождая дорогу. Они выехали за большие бронзовые ворота, а за спиной у них дома знати вспыхивали желтыми пирамидами пламени. Над головой блеснула молния, загрохотал гром и дождь хлынул водопадом.
Через час дождь перешел в изморось. Лошадь шла медленным шагом, выбирая дорогу в темноте.
– Мы все еще на стигийской дороге, - проворчал Конан, пытаясь пронзить взглядом темноту.
– Когда дождь кончится, мы сделаем остановку, чтобы просохнуть и немного поспать.
– Куда мы едем?
– сказала Диана высоким нежным голосом.
– Я не знаю; но я устал от черных стран. С этими людьми ничего нельзя делать; они такие же ограниченные и тупоголовые как варвары моей северной страны - киммерийцы, как Эзир и Ванир. Я хочу еще раз попытать счастья в цивилизации.
– А что будет со мной?
– А что ты хочешь? Я могу отправить тебя домой или оставить со мной, что тебе больше понравится.
– Мне кажется, - сказала она тихо, - что если бы не сырость и все прочее, мне нравится все как оно есть.
Конан молча усмехнулся в темноте и пустил лошадь рысцой.