Море цвета крыла зимородка
Шрифт:
Но когда они отправились осматривать магазин, их поджидал другой неприятный сюрприз. Правда, Сильвия решительно во всем в этот день видела самое худшее. Ее беглый вердикт по поводу товаров, что они нашли в ящиках, на стендах и в нераспакованных тюках, был таков: все это ужасно, и она не может даже представить, кто такое решится купить, а если и решится, то лишь за цену, которой не хватит, чтобы оплатить расходы на оберточную бумагу и бечевку.
Роза попыталась возражать.
– Мориньи – не Вест-Энд, – мягко напомнила она Сильвии. – И если бы у танти Элси не было покупателей, которые этими товарами интересуются, то как бы она смогла просуществовать здесь так долго на доходы
– Ну, сие мне неведомо, вернее, выше моего понимания. Кроме того, нас здесь теперь двое, – не преминула заметить Сильвия.
– Тогда, возможно, все, что здесь находится, танти Элси продает лишь зимой, а для летних туристов запасает совсем другое и в большем количестве, – предположила Роза.
– Мне кажется, весь юг Франции непрестанно пребывает в зимнем сезоне. Видела ли ты тут хоть одного прохожего, который шел на рынок, чтобы купить пляжную сумку или солнечные очки? Или отель, в котором приятно было бы остановиться туристам? Или хотя бы место, где можно перекусить, кроме той унылой забегаловки, что возле булочника? Да и та, кажется, закрывается посреди каждого рабочего дня на неделе.
Это был хлесткий комментарий, и Роза втайне не могла не признать: жизнь явно не била ключом вокруг них. Все еще пытаясь защитить Мориньи и свои мечты о нем, она возразила:
– Почти все французские магазины закрываются на пару часов после полудня. А в такой отвратительный день вряд ли можно ожидать толпы на улицах. В любом случае, если…
– …если нам не позволят здесь торговать, то какое все это может иметь значение? Так я полагаю, – закончила за нее Сильвия.
Хотя у Розы на уме было совсем другое, она сочла за лучшее промолчать. Сильвия вконец вымоталась за долгое путешествие (особенно противной оказалась длительная тряска в автобусе от Граса до Мориньи) и находилась не в том состоянии, чтобы обсуждать альтернативные планы, которые могли привести в никуда. Кроме того, Розе сначала нужно было хорошенько обдумать их самой. Такой шанс представился вскоре после того, как сестры вновь поднялись наверх.
Здесь Сильвия сообщила, что, как ей кажется, она могла бы уснуть, если бы немного полежала в кровати. Конечно, она совсем не против остаться одной, если Розе захочется отправиться на разведку, но только недолго… Убедившись, что Сильвия, уютно устроившись под одеялом, уснула, приняв предписанное ей успокоительное, Роза вновь приготовилась к схватке с непогодой. Но оказалось, что порывы ветра уже не столь неистовы, а небо с каждой минутой проясняется от дождевых облаков.
Воздух был почти нежным, и хотя полуденное солнце висело низко, у него хватало силы греть и обсушивать площадь. Булочная и все другие магазины открылись и останутся открытыми, Роза точно знала, еще долго после того, как подобные заведения закроются в Англии. Появились и прохожие. Кюре в сутане и шляпе. Дети, возвращающиеся из школы. И никого, кто походил бы на богатого зимнего приезжего. Обыкновенные французы со своей французской речью, отправляющиеся по своим французским делам в этот очень французский поздний полдень… Все, что было французского в Розе, ликовало. Это была страна ее матери, и она, Роза, вернулась сюда. Крепко сжав кулачки в карманах своего плаща, она подумала о молитве, которая помогла бы ей остаться здесь.
Определенно, Мориньи оказался намного меньше, чем она ожидала. Роза знала, что здесь нет железнодорожной станции и добираются сюда только по длинной ветке главной дороги на побережье. И как Сильвия верно предположила, в городке не было отеля для туристов, богатые виллы можно было буквально пересчитать по пальцам. Мориньи расположился на самой верхотуре – как на насесте сидел – на отвесном берегу над морем. Все пути с главной площади вились вниз к морю или же вздымались к подножию холмов и возвышающимся за ними горам.
Роза выбрала одну из ведущих наверх дорог, отложив прогулку к морю до тех пор, пока не сможет разделить ее с Сильвией, для которой намного лучше спуск по пологому зигзагу, чем крутой подъем на холмы. Привязанность Розы к сестре все возрастала по мере того, как приходилось сообразовывать свои действия и решения с тем, как это может отразиться на Сильвии. Особенно теперь, после аварии. Роза охотно становилась опорой для Сильвии. По счастью, в любви друг к другу они были схожи настолько, насколько разительно отличались в другом. Например, внешностью: Роза с ее живостью, темными волосами каштанового оттенка и нежно-оливковым оттенком кожи казалась гораздо ярче рядом с Сильвией – хрупкой, подобной розовым лепесткам, с соломенными волосами и прозрачными голубыми глазами, которые Роза не могла без боли видеть затуманенными разочарованием, как это было сегодня.
Примерно через полкилометра путь, выбранный ею, превратился в каменистую тропу, обрамленную оливковыми деревьями, каштанами и изредка встречающимися корявыми монстрами, которые Роза сочла за пробковые деревья. Затем постепенно они стали попадаться все чаще, вытесняя каштаны и оливы. В том месте, где в последний раз можно было поймать глазами слабый отблеск моря, лежащего далеко внизу, путь расширялся площадкой в виде буквы «Т» и упирался в плотный забор из колючей проволоки, ограждающий рощу, целиком состоящую из пробкового дуба, и простирающийся в стороны, насколько хватало глаз.
По краям тропу обступала плотная древесная поросль, и, пройдя немного вправо вдоль ограждения, Роза обнаружила, что забор спускается в следующую долину, затем вновь поднимается на гребень и скрывается из вида, ограждая уже не рощу, а целый лес пробкового дуба.
«Часть владений здешнего помещика?» – предположила она и недолго искала ответ на этот вопрос. Вскоре конец тропы уперся в ворота из колючей проволоки, к которым была прикручена доска с надписью:
«Defense d'entrer sous peine d'amende.
Par ordre.
Saint-Guy».
Роза медленно прочла надпись. Итак, нарушители границ будут преследоваться по закону, вроде бы так? Ну да, все верно! Будучи в настроении негодовать на все, что связано с Сент-Ги, она решила счесть себя оскорбленной стилем надписи и вызывающим указанием лишь имени владельца.
Сент-Ги! И только-то! Никаких инициалов. Словно для всего мира он препоясанный граф, имеющий право подписываться одним именем. Сент-Ги! Кто он такой, в конце концов? Главный собственник земли в Мориньи – это очевидно. По словам мэтра Веррье – здешний сеньор. Но сеньор – это ничуть не выше сквайра в Англии, а ни один из известных ей сквайров не мнил о себе до такой степени.
Между тем день угасал, и нужно было возвращаться. Когда Роза уже собиралась вернуться на тропу, какой-то запах, знакомый и незнакомый одновременно, донесся с плантации, и она снова остановилась и заглянула за забор, пытаясь выяснить, откуда исходит аромат.
…Что-то жгут. Или, вернее, жгли недавно. Совсем не опасно. Едкий… но в общём-то приятный запах. Горящее дерево, конечно… Ностальгический запах лагерных костров. Ах да, здесь же выжигают древесный уголь! При этой мысли ее память обратилась к братьям Гримм, в сказках которых дровосеки и угольщики всегда имели трех сыновей. Роза даже слегка задохнулась от восторга, жадно впивая запах. Вдруг по другую сторону забора в древесной поросли раздался какой-то шум.