Море для смелых
Шрифт:
«Не ошиблась я в Викторе», — думает Леокадия.
Как-то у них в интернате был вечер учителей, пришли в гости Валентина. Ивановна, Стась, Нагибов с женой — скромной женщиной, очень понравившейся Леокадии. Танцуя с Виктором, Лешка впервые за все время спросила его:
— Ты счастлив, Витя?
— Сейчас?
— Нет, вообще в жизни?
Он ответил не сразу.
— Да…
— Я так рада за тебя! — искренне сказала она.
— А ты?
— Счастлива.
Он внимательно посмотрел на нее.
— Очень хочу, чтобы так и было.
Он тоже был искренен.
В его нынешней семейной жизни не было той пылкой любви, что чувствовал он когда-то к Лешке, но с женой — бесконечно преданной ему Валей — был очень дружен, отвечал ей вниманием, заботой и не без оснований считал, что жизнь у него сложилась хорошо. Хотя порой приходила мысль, что тогда — давным-давно — была первая и неповторимая юношеская любовь, какая бывает у человека однажды.
С новым интересом, словно бы со стороны, приглядывался Виктор к Юрасовой и с радостью замечал то, что осталось в ней от прежней Лешки: прядка, опадающая на невысокий лоб, быстрый, веселый: взгляд зеленоватых глаз — человек с такими глазами не может юлить, — смех до слез, с трудом сдерживаемое озорство… И прямота поступков, слов и решительность.
Но замечал и новое: исчезли шумливость, восторженность, излишняя подвижность. Она теперь любила внимательно слушать взгляд ее все чаще был пытлив. Губы утратили суховатинку, стали: ярче, а брови запушились и даже приобрели золотистый цвет.
…Подошла Лиза Пальчикова. О, великое достижение — без начеса волос над лбом! Теперь она коротко подстрижена и, как пуделек после купания, встряхивает своими кудряшками. Незаметно подбирает их гребешком у шеи — снизу вверх.
— Леокадия Алексеевна, вас разыскивает мужчина… Полный…
«Григорий Захарович!»
— Где он?
— В учительской… — И еще два взмаха расческой.
— Да спрячь ты, наконец, эту злосчастную расческу и иди на самоподготовку.
В учительской действительно расхаживал Альзин, с любопытством поглядывая на картину над диваном: к старой учительнице в класс, видно, в перемену, пришли ее бывшие ученики — офицер и еще один, в штатском костюме и очках. Принесли цветы. В дверях с любопытством толпится малышня.
«Мир этот, конечно, интересен и для нас важен», — думает о школе Альзин. Он уже успел заметить и выставку спортивных наград в вестибюле и гранку в стенгазете «Что читать по химии».
Нет, право же, здесь изрядные резервы, и неспроста директор школы Мария Павловна только что сказала ему не без лукавства:
— Наша школа приобретает явно химический уклон.
— Это плохо? — спросил он.
— Почему же? Отлично!
— Здравствуйте, Григорий Захарович! Вот радость-то для нас!
Он пожал руку Леокадии, улыбнулся живыми глазами. На нем — свободного покроя коричневый костюм, скрадывающий полноту.
— Рекогносцировка. Можно мне, Леокадия Алексеевна, на ваш класс поглядеть? Не очень я нарушу распорядок?
— Что вы!
Начались вечерние часы подготовки уроков. Шестиклассники при входе Альзина вскочили и с любопытством уставились на звездочку Героя Труда. Поздоровавшись, он сказал:
— Пришел приглядеть себе будущих работников — вы же в седьмом классе начнете изучать химию.
Леокадия Алексеевна пояснила:
— Григорий Захарович — директор комбината. Помните, мы там были на экскурсии?
О-о-о! Сам директор к ним заявился. Лоб здоровущий, сразу видно — ум. А на шее торчат смешные белые волоски.
Приметливыми глазами, как кинокамерой, они водили впер вниз и снова вверх-вниз.
Директор же сказал ошеломляюще:
— Кто-то из вас полетит на Луну собирать образцы горных пород… Но как предохранить космонавта от вредных излучений солнца и от колебаний температуры?
Все напряженно ждали ответа.
— Мы, химики, дадим ему прозрачный пенный шар из нескольких слоев газа.
«Вот это здорово!»
А директор продолжал:
— Пенопласты в тридцать раз легче пробки, из них сейчас делают домики для дрейфующих полярных станций… Или вот простой вопрос: вы знаете, почему прыгуны с шестами теперь достигли высоты пяти метров двадцати сантиметров?
— Тренировка, — сказал Валерик.
— Отработка техники, — квалифицированно дополнил Рындин.
— Да, и это, — согласился Альзин. — Но они получили от химиков шесты из фибергласа.
Он шагнул еще ближе к ребятам.
— Вы слышали, что прозрачную броню для кабин самолетов делают из полиакрилатов?
Нет, этого они не слышали и ждали новых сообщений о чудесах.
— Вас как зовут? — неожиданно обратился гость к Валерику.
Тот вскочил: «На „вы“ назвал!»
— Валерик.
— Ну как, Валерик, после средней школы пойдете к нам аппартчиком?
Улыбышев польщен, но неожиданно для всех выпаливает:
— Я в Африку помогать поеду! — и победно поглядел на Рындина: мол, съел?..
— Вот как, — озадаченно говорит Альзин.
— Я уже сейчас в клубе друзей Африки.
Клуб этот был создан с благословения Потапа Лобунца. Клуб затеял переписку со студентами Университета дружбы, в зале возле карты Африки вывесил портрет Патриса Лумумбы, разучивал стихи гвинейских поэтов, а в июне ждал к себе… эфиопскую делегацию.