Море и берег

Егоров Валентин Александрович

– Подождите, Ивонн, не торопите события, - поднял обе руки в свою защиту Арцивиус, словно защищаясь от нападения со стороны Ивонн, - впереди у нас целая ночь, чтобы разобраться и в деталях обсудить все непонятное, непосредственно связанное с нашим пленником. Но я думаю, что настало время нам покинуть вас, чтобы вы поднялись на ноги, переоделись и присоединились к нам для легкого завтрака.

С этими словами мужчины покинули палатку Ивонн Де ля Рунж, бывшего придворного мага бывшего султаната Гурам.

Глава 19

1

Сама мать-природа образовала это удивительное

по красоте место на океанском побережье. Склоны гор с двух сторон подступали к океану, своими хребтами-выступами как бы обхватывали эту ложбину, чтобы ее укрыть от океанского побережья. Сюда, в ложбину, можно было попасть только по двум прибрежным проходам, где хребты выступы чуть ли не вплотную соприкасались с океаном. Там оставалось место, которого едва хватало на то, чтобы здесь могли бы разминуться две встречные повозки. В иные дни, когда океан штормило, то полотно дороги покрывалось небольшим слоем океанской воды. В такое ненастные дни тягловым ящерам приходилось тянуть повозки или телеги, будучи по колено в океанской воде. В штиль же - океанские волны лишь ласково подлизывались к основанию дороги, предоставляя возможность даже пешим людям спокойно по ней идти.

Именно это место идеально подходило для организации засады табору номадов, как только он минует одну из перемычек и окажется на прибрежной дороге этой ложбины. В этом месте можно было бы легко перерезать дорогу в обоих направлениях. А если в эту ложбину заранее доставить стрелометы и разместить их там, то табор окажется под непосредственным артиллеристским огнем. К тому же глубины у берега позволяли биреме "Весенней Ласточке" очень близко к нему подходить и производить обстрел номадского табора из морских баллист. В случае необходимости бирема могла высадить реальный десант прямо на побережье у табора.

Тем более, номады ни коем образом не могли миновать этой ложбины с провокационным изгибом берега. К Валенсии не было других дорог или обходных путей, которые могли бы пропустить такое большое количество людей, повозок, тягловых и верховых ящеров, как номадский табор. Противник, а в основном это были номадские всадники, так и не приспособился к ведению боевых действий в предгорьях. Кочевники привыкли воевать на степных просторах или на местности, где не было множества оврагов, высоких курганов или других естественных препятствий или изломов рельефа. Попав в столь непривычные условия, номады боялись и лишнего шага сделать в сторону от этой прибрежной рокады и слепо придерживались ее, направляясь к Валенсии.

Было прекрасное утро! Желтый Карлик своими лучами согревал землю, под ногами зеленела сочная трава, и над травой струился легкий утренний туман, только лишь подчеркивающий прелесть нового дня.

Когда утром я вышел из палатки, в которой провел ночь, находясь в лагере морских пехотинцев Борга, то весь лагерь уже был на ногах. Одни морпехи завтракали, другие, видимо, уже позавтракавшие, выстраивались в небольшие колонны, которые тут же покидали пределы лагеря. Третьи же продолжали возиться с каким-то оборудованием, что-то ремонтировали или налаживали в этом оборудовании. Словом, шла обыкновенная жизнь воинского лагеря, со стороны это могло показаться неразберихой, но все лагерные события протекали строго и согласно предварительному планированию, каждый морпех хорошо знал свое место в строю, а также то, что должен сделать в рамках подготовки к сражению.

Я попытался глазами отыскать полковника Борга, но его не оказалось поблизости. Но вдали слышался знакомый рев коммодора Скандинава, который громко и весьма вычурными фразами отчитывал одного из своих матросов, который стоял перед ним и, виновато опустив голову, выслушивал нарекания "батьки". Не знаю, насколько понятны простому матросу были неологизмы

коммодора, даже мне иногда приходилось напрягаться, чтобы разобраться в том, что же Скандинав хотел выразить этими своими словами. Но результаты такого его боцманского общения с матросами всегда были налицо, все, что требовалось, моментально выполнялось, плохо выполненная работа тут же переделывалась. Следует ко всему этому только добавить, что матросы палубной команды экипажа никогда и никому не жаловались на столь панибратское обращение с ними их "батьки". Как правило, в большинстве случаев они стояли за него горой и всячески его защищали.

Я же обратил внимание на рев Скандинава только потому, что к этому времени он должен был уже находиться на борту "Весенней Ласточки". Внимательно присмотревшись, я понял, чем было вызвано недовольство нашего коммодора. Он стоял уже в баркасе, а сейчас распекал молодого матроса паренька за то, что тот на секунду позже его подбежал к этому баркасу. Это опоздание и вызвало справедливый гнев командора. Через мгновение баркас, переваливаясь с волны на волну, резво заскакал по волнам отлива к биреме, а коммодор Скандинав, раскинувшись на задней банке баркаса, взирал на окружающую природу. Я удивился и подумал, что и такому человеку, как Скандинав, которому, оказывается, были не чужды восхищение и понимание красот природы.

Мимо пропылила колонна из десяти тягловых ящеров с навьюченными на их спины станками переносных скорпионов. Я знал, что наша артиллерия, состоящая из скорпионов, онагров, баллист и катапульт, уже была расставлена на позициях. А эти артиллерийские резервы тягловыми ящерами подтягивались ближе к фронту. Краем глаза я уловил мелькнувшую вдалеке фигуру полковника Борга. Сегодня в отличие от коммодора Скандинава полковник Борг, широко известный говорун и ерник, был молчалив и сосредоточен. Заметив, что попал в поле моего зрения, он поприветствовал меня слегка поднятой рукой. Но, пробегая мимо, полковник даже не замедлил своего бега, только бросив на ходу, что ему сейчас некогда и чуть попозже он доложит мне остановку.

Если перевести слова Борга на доступный всем нормальным людям язык, то это означало, чтобы я не путался у него под ногами, так как он занят неотложными делами. Волею случая я вновь я оказался предоставлен самому себе, большей частью от нечего делать, а также и для того, чтобы скоротать время, я задрал голову и стал вглядываться в бескрайнюю синеву небосклона. Желтый Карлик приближался к зениту, начиная свой долгий дневной путь, а его лучи становились все более жаркими. Над головой пролетали шустрые птахи, название которых я пока еще не знал, но по внешнему облику, практически ничем не отличавшиеся от земных пернатых. Было приятно и увлекательно наблюдать за их стремительными полетами, неожиданными виражами и переворотами, совершаемыми на полной скорости в воздухе. Я настолько увлекся ротозейством, что не сразу отреагировал на вежливое покашливание, раздавшееся у самых ушей.

Полковник Борг, успевший обежать лагерь с последними распоряжениями и приказами, уже стоял рядом и, с хамоватой усмешкой наглеца, старался привлечь мое внимание. По его улыбке и смеющимся глазам я понял, что это была уже не первая попытка привлечь мое внимание.

– Скар, - начал наглец, даже не поздоровавшись, - пока все обстоит так, как мы ранее и планировали. Артиллерия заняла свои позиции, орудия замаскированы и в любую секунду готовы к стрельбе. Все мои пехотные подразделения выдвинулись на запланированные позиции и находятся в боевой готовности. Теперь я смело могу сказать тебе, что мы выдерживаем график операции и ни на мгновение, ни на йоту не отстаем от плана. Разве, только ты несколько задержался на берегу, три минуты назад ты должен был отплыть на борт "Весенней Ласточки".