Море играет со смертью
Шрифт:
Полина уже неплохо изучила сад, поэтому знала, куда нужно идти. Она забралась подальше от людей, в темноту, в дурманящий аромат ночных цветов. Уже там, где фонари были отключены ради экономии, она опустилась на лавку и позволила себе разрыдаться. Рот все равно пришлось зажимать ладонью, чтобы не получилось слишком громко, но это ничего, по-своему привычно…
Слезы вытягивали из сознания все те мысли, от которых она обычно отстранялась. О чужих судьбах. О собственных неудачах. О высоком и отчаянном плаче младенца в темноте. О пьяных от счастья юноше и девушке, которые только-только поженились и не могли представить, что однажды расстанутся. Полина не пыталась
Слишком поздно порой становится, да… И это не страшно, если утерянное удается заменить новым. Борис сумел, у него все прекрасно – его дома ждут четыре любящих человека. Она не сумела, потому что сама, кажется, любить разучилась. Но и это еще не конец, она все еще нужна многим как психолог – даже если не нужна как Полина Розова.
Она знала, что срыв не унесет всю боль, облегчит только. Этого Полина и ждала, когда у нее неожиданно появилась компания.
Полина была уверена, что никого в этой части сада нет, но тут из темноты выскользнул Майоров. К такому психолог оказалась не готова, она попыталась прийти в себя, заглушить рыдания, прикинуть, как много он способен разглядеть сейчас. Когда позволяешь себе побыть слабой, нельзя по щелчку пальцев снова стать сильной, а она все равно пыталась…
Вот только он от нее этого не ждал.
– Я понимаю, что я сейчас лишний, а уйти все равно не получилось.
– Что-то часто мы с вами стали встречаться! – Полина заставила себя улыбнуться. Она еще надеялась свести все к шутке.
– Раньше это действительно было случайно, теперь – нет, я за вами следил, не скрою.
– Зачем?
– Хотел поговорить, но это теперь не важно. Завтра поговорим. Можно, я вам кое-что покажу? Прозвучало странно, но, думаю, вам нужно отвлечься.
Эта встреча продолжала идти непредсказуемо, и у Полины никак не получалось понять, как реагировать. После сильных слез чуть кружилась голова – а может, это от необходимости так резко собраться и снова играть роль. Хотелось отказать ему, чтобы все побыстрее закончилось, но Полина подозревала, что если она сейчас останется одна в темноте, станет только хуже.
– Умеете вы заинтриговать, показывайте!
Марат подал ей руку. Касаться его почему-то не хотелось, но головокружение при столь скудном освещении прогулкам не способствовало. Полина лишь надеялась, что все это не сведется к примитивному соблазнению со стороны популярного артиста, которому обычно не отказывают. Вот тогда она рисковала кое-кого покалечить…
Но Майоров оказался умнее, он не пытался затащить ее в ближайшие кусты. По аллее они дошли до спуска к морю, там свернули в сторону и скоро, миновав увитую цветами арку, оказались перед большими подвесными качелями. В прошлом это место наверняка пользовалось популярностью: здесь были установлены миниатюрные фонарики, на деревьях висели световые гирлянды. Однако сейчас, в дни траура, ничего не работало. Сияли только крупные южные звезды, пьяняще пульсировали ароматами цветы, совсем близко шуршали мягкими крыльями крупные мотыльки.
Днем с этих качелей можно было наблюдать за морем, а ночью – смотреть на усеянное бриллиантами небо, которое казалось бесконечным. Спокойное, вечное небо, на фоне которого все представало такой мелочью…
Полина устроилась на качелях, Майоров сел рядом с ней, обнял за плечи. Это было не лишним: с моря веяло прохладой. Он осторожно придал качелям движение, и звезды вздрогнули, затанцевали над ними…
– Мне не хочется говорить, – признала Полина. – Я просто попрошу по
– Шутите, что ли? Мы тут с вами сейчас сидим, как те ежик и медвежонок из старого мультфильма… Более асексуальную ситуацию я и представить не берусь!
Полина тихо засмеялась, хотя почувствовала, что слезы вернулись с новой силой. Их все-таки нужно было выпустить. Но здесь, в темноте, под светом звезд и с теплом другого человека так близко, это оказалось на удивление легко.
И все было бы прекрасно, если бы в памяти кривым осколком не засело проклятое «слишком поздно»…
Глава 6
Сколько выдерживает сердце
Вчерашний вечер пошел не по плану, но это было даже к лучшему. Марат искал Полину, чтобы еще раз обсудить теории Федора Михайловича – уже с поправкой на то, что удалось узнать об истории отеля. Да, все рассказанное Катрин было вполне логичным и мыслей о преступлении не вызывало. И все же причин для беспокойства хватало: почему новые владельцы старательно пытались отстраниться от истории с покупкой «Акгюль»? Почему отель вообще переименовали? Действительно ли восстановление первого корпуса прошло хорошо – или только по документам?
Но когда он увидел Полину, плачущую на темной аллее, сразу стало ясно, что теориям заговора придется подождать. Девушка не смогла бы сейчас на этом сосредоточиться. Марат не представлял, что там у нее случилось, однако на мелочь это не тянуло.
И он… Он никому не признался бы в этом, особенно Полине, но он рад был увидеть ее такой. Не потому, что ей было больно – этому он как раз сочувствовал. Просто боль, глубокая и настоящая, доказывала, что Полина действительно человек. Вроде как это и так было понятно… Она даже объяснила ему, как умудряется быстро восстановиться после погружения в чужое горе.
Но одно дело – услышать на словах, другое – увидеть настоящие чувства, пульсирующие под маской холодного профессионализма. Слова нынче и роботы плести умеют. А Полина тем вечером была не роботом, не ожесточившейся стервой – она была обычным человеком, которому приходится тащить на себе слишком много – и который иногда не выдерживает.
Марату следовало уйти. Развернуться до того, как она его заметила, оставить ей право на уединение в горе. А он почему-то не сумел, ему захотелось помочь. Тут он еще и удачно про качели эти вспомнил… Уютный уголок нашел не он, эта заслуга принадлежала ассистентке режиссера, которая оказалась Галей – он все-таки выяснил ее имя путем сложной сети наводящих вопросов. Днем на качелях проходили съемки небольшого эпизода, и Марат отметил для себя, что неплохо будет показать это место Полине. И вдруг все сошлось…
Они и правда больше ни о чем не говорили. Она просто прижималась к нему, плакала, и он чувствовал, как девушку бьет мелкая нервная дрожь. Марат пытался согреть Полину, и, кажется, у него получалось, но этого все равно было недостаточно. Ему оставалось лишь ждать, быть рядом, хотя он обычно предпочитал действовать! А еще он терпеть не мог женских слез, что таить… Когда рядом с ним плакала женщина, он быстро находил способ успокоить ее, рассмешить, и всем становилось легче.
Однако все тот же незнакомый инстинкт подсказывал: Полина сейчас смеяться не будет, его потуги пошутить покажутся жалкими и неуместными. Поэтому Марат заставил себя молчать, глядя то на небо, то на свою спутницу. А она… Она будто пропиталась за эти дни чужими слезами, забрала их у других людей, носила в себе, сколько могла, чтобы теперь выпустить на волю.