Море не для меня
Шрифт:
Я поблагодарил Лешку и поспешил к Ольге. Здесь меня ждал тоже стол и, пусть мне никто не поверит, но я даже после Лешкиной пищи, сожрал все, что она мне дала. Прямо из ее квартиры, я позвонил своему командиру и, сославшись на нездоровье, попросил день отгула. Из трубки шел мат - пере мат и дикий рев быка, пришлось спешно бросить трубку на рычаги. Когда Ольга узнала, что я не выхожу на работу, она тут же позвонила на свою работу и взяла отгул тоже. Все же она еще та стерва.
Лешка позвонил мне днем.
– Моряк, твои документы нашли, денег конечно
– Спасибо, Леша.
– Спасибо не отделаешься, когда тебя будут допрашивать в милиции, запомни, обо мне ни слова.
В милиции меня встретили настороженно. Долго расспрашивали, как пропали документы и, наконец, заставили написать объяснительную, составили акт и выдали бумажник. Действительно, паспорт на месте, денег нет.
Каперанг долго крыл меня матом за потерянный день, но потом устал и назначил погружение подлодки на следующий день.
– Сегодня еще раз проверь всю гидравлику и пневматику лодки. По-моему, этот бездельник, Лавров, подмахивал документы не глядя.
– А как движок?
– Максимов все проверил. Дает гарантию, что все в порядке. С тобой завтра пойдет, этот гусь, Юрков с завода. Они там тебя побаиваются и поэтому его назначили. Очень прошу, не распускай, пожалуйста, руки, этот типчик зануда, все будет делать через суд. Они тебя засудят.
– Хорошо.
Бардак везде. Даже на заводе, где собирают "малютки", умудрились перепутать трубы. В гидравлический узел присоединили трубку охлаждения движка, окраску труб воздушной системы нанесли на жидкостные трубы. Бедный старичок Николаич, представитель завода, краснел и синел, слушая мой мат по поводу халтуры на его предприятии. Руки Николаича нервно подергивались, когда он записывал эту бесконечную массу замечаний. Наконец, пытка кончилась и я заявил, что до тех пор пока бригада ремонтников не закончит выполнение всех замечаний, домой она не уйдет.
– Побойся бога, капитан, здесь же на неделю работы.
– Мне завтра выходить в море. Ты что, хочешь что бы я сдох под водой. Вызывай подкрепление, звони работягам, директору, всем, но лодку в порядок приведи.
– Ваш же военпред, как его, Лавров, подписал. Значит эту часть закрыли, - чуть не плачет Николаич.
– Лодку принимаю я, а не Лавров. И поверь, - я наклоняюсь к его уху и шепотом говорю, - в ближайшее время его рожа будет в крови.
Николаич отшатывается от меня и бежит к рабочим, терпеливо ждущим у пирса. Через некоторое время заметалось пламя сварки, заухали кувалды, заныли пилы по металлу и полился привычный рабочий гул и мат.
– Эй, Сенька, дай эту... Да что ты, вонючка, даешь? Вон ту дай хреновину... Мать его, этого капа, только за десять лет первый раз в театр собрался, так на тебе.
– А чего это ты вдруг наярился?
– Попки новые появились. А титьки во...
– Тихо, кап здесь.
Они заметили меня и начали усиленно выпиливать трубы.
Только часов в восемь я освободился и вышел в город. Не спеша, метров триста отошел от проходной, когда около меня заскрипела тормозами машина.
– Эй, моряк, - раздался Лешкин голос, - а ну залезай сюда.
В машине кроме Лешки сидит еще одна толстомордая личность с полной отрешенностью от жизни во взгляде.
– Кто это?
– Боров.
– Он живой?
Лешка хмыкает. Личность начинает шевелиться, поворачивает ко мне лицо Собакевича и раздвигает в зловещей улыбке губы.
– А ты, однако, занятный морячок.
– Лешка. ты мне можешь разъяснить зачем я здесь?
– Боров хотел с тобой познакомиться и кое-что спросить.
– Лешка, чего много болтаешь? Вези в ресторан, - требует Боров, - там говориться лучше.
Мы прикатили в ресторан "Приморский" и, вдруг ставшие активными, официанты быстро нашли для нас столик. Зальчик гудел от говора и музыки. Только мы уселись, как буквально из под земли, на столике возникли закуски и выпивка.
– Однако, вас здесь все знают, - заметил я Борову.
– Меня везде знают. Но мы здесь собрались не обсуждать мои достоинства, а поговорим о ваших делах. Мне Леха рассказывал о необычном приключении на пляже, не могли бы вы еще раз уточнить некоторые детали. Это не она?
Он кивает за мою спину. Я оборачиваюсь и вижу знакомое женское лицо оживлено разговаривающее с... Лавровым. Ах сучий сын.
– Это она.
– Ага... Не спеши, не ходи к ней, не нарывайся на неприятности. Может она здесь имеет прикрытие и не одна.
– Воровка паршивая. Конечно, я бы ее с удовольствуем отодрал за волосы. Да мне бы еще рожу набить ее партнеру.
– Ах этому... Еще успеешь. Сиди и не оглядывайся, а мы посмотрим , что будет дальше.
Мои новые приятели усиленно уплетают пищу и вперемешку с салатами, жаркое и выпивкой рассказывают мне, что делается за моей спиной.
– Девица эта из театрика, что приехал неделю назад, - чавкает Боров. По всем статьям, нам обычно, приезжие гастролеры отваливают какую-то долю денег за нормальное существование на этой грешной земле. Когда наши гаврики явились за деньгами, их встретили не директор театра, не кассир и даже не милиция, а гражданские фраера и мальчиков так отделали, что до сих пор без памяти в больнице лежат. Сначала мы опешили, решили им показать кузькину мать, но местные легавые, они уже так куплены, что от наших денег карманы лопаются, разъяснили, что эти ребята из Москвы и похоже из комитета. А потом ты рассказал Лехе о приключении на пляже. Наши дурехи такими делами пока не занимаются и мы засветили вот эту. Документы твои принесла в милицию бабушка, сказала, что нашла в своем саду. А оказалась, что вот эта мадам, снимает у нее комнату.