Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны
Шрифт:
– Постараюсь не излупить его до полусмерти, – выкрикнул Ярви.
Кое-где пронесся смех, но королю в нем слышался душок издевки. Шутки в бою – плохая замена крепким мышцам и щиту в твердой руке. Ярви взглянул Кеймдалю в глаза и подметил в них налет превосходства – и про себя повторил то, что сильных много, а мудрых – единицы. Слова, даже в его собственной голове, прозвенели впустую.
Наставник Хуннан не улыбнулся. Ни одна шутка не была настолько смешной, ни одно дитя настолько умильным, ни одна женщина настолько прекрасной, чтобы разок хоть чуточку изогнулись его железные губы. Он лишь пристально
– Начали! – пролаял его голос.
Если быстро – значит милосердно, то это была милосердная схватка.
Первый рубящий взмах обрушился на щит Ярви, хилые пальцы выпустили рукоятку, и обод попал ему в рот, ноги запнулись. Следующий он отразил, тело еще что-то помнило о прошлых занятиях, поэтому удар лишь прошелся вскользь по плечу да онемела ушибленная рука. Но третьего он не увидел вообще, резко стало очень больно, когда голень уехала вбок и он рухнул на спину. Из легких, точно из рассеченных мехов, со свистом ушел весь воздух.
Некоторое время он лежал и моргал. До сих пор ходили рассказы о том, какое несравненное умение показывал на боевой площадке дядя Атиль. Кажется, выход Ярви тоже запомнят надолго. Увы, совсем по другой причине.
Кеймдаль воткнул деревянный меч в песок и протянул руку.
– Государь. – Ярви показалось, что его рот кривит тайная насмешка, спрятанная куда глубже обычного.
– Ты научился сражаться за прошедшие годы, – выдавил Ярви сквозь стиснутые зубы, выкручивая из бесполезных ремешков щита увечную руку – и Кеймдалю ничего не осталось, как взяться за нее, чтобы поднять короля на ноги.
– Как и вы, государь, – до скрюченной руки Кеймдаль дотронулся с видимым отвращением, и Ярви, само собой, на прощание щекотнул его обрубком пальца. Дешевый жест, но слабому впору довольствоваться и мелкой местью.
– А я разучился совсем, – пробормотал Ярви, пока Кеймдаль шел обратно к соратникам. – Это ж надо.
Среди молодых учеников он засек девичий взгляд. Лет тринадцать, похоже, – глаза горят, черные волосы развеваются вокруг острых скул. Пожалуй, надо сказать Хуннану спасибо, что не выбрал ее для его избиения. Может, следующее унижение таким и будет.
Мастер оружия насмешливо покачал головой и отвернулся – и в Ярви вскипела злость, жгучая, как зимний горный поток. Пускай всю отцовскую силу унаследовал брат, зато он сполна впитал его лютую ярость.
– Устроим еще одну схватку? – отчеканил король тем, кто стоял на той стороне.
У Кеймдаля поползли брови вверх, а потом он пожал широченными плечами и поднял меч со щитом.
– Как прикажете.
– Таков мой приказ.
Среди мужчин постарше пробежал ропоток, и еще суровее насупился Хуннан. Им что, надо и дальше терпеть этот постыдный балаган? Если позорится их король, то позор ложится на них самих, а с Ярви они не оберутся сраму до конца своих дней.
Дядя аккуратно взял его под руку.
– Государь, – мягко и вкрадчиво проворковал он. Он вечно такой мягкий и вкрадчивый, как ветерок в летний вечер. – Вероятно, вам не стоит перенапрягать силы…
– Разумеется, ты прав, – сказал Ярви. Глупец – раб своего гнева, как-то раз объяснила ему мать Гундринг. Для мудрого его гнев – оружие.
– Хурик. Становись за меня.
– Слушаюсь, государь, – громыхнул тот и не сходя с места просунул руку в сплетение ремней выпавшего щита. Ярви вручил ему учебное оружие. В громадном, заскорузлом кулачище Хурика меч смотрелся совсем игрушечным. Можно было расслышать тяжелую поступь, когда воин занимал место против Кеймдаля. Который вдруг опять стал обычным шестнадцатилетним подростком.
Хурик пригнулся в стойке, вминая башмаки в песок. Потом оскалил зубы и испустил боевой рык, глубокий, ритмичный, все громче и громче, пока от него, кажется, не заходила ходуном вся площадка. А Ярви увидел, как в глазах Кеймдаля растут сомнение и страх, именно так, как в его давнишней мечте.
– Начали, – отдал команду он.
Эта схватка закончилась еще быстрее той, но никто в здравом уме не назвал бы ее милосердной.
Надо отдать Кеймдалю должное, он отважно прыгнул к противнику, но Хурик поймал на меч его взмах, деревянные клинки скрежетнули. Затем, вопреки своим огромным размерам, телохранитель с быстротой змеи сблизился рывком с противником и жестким пинком подсек Кеймдалю ноги. Падая, парень завыл, но лишь до тех пор, пока кромка щита Хурика с гулким звоном не врезалась ему чуть выше глаз – и сшибла его наземь, едва ли не бездыханного. Мрачно Хурик шагнул вперед, поставил башмак Кеймдалю на руку, ту, которая держала меч, и прижал ее каблуком. Кеймдаль застонал, половину искаженного гримасой лица облепил песок, на другой половине чертила полосы кровь с рассеченного лба.
Девушки могли поспорить, но Ярви счел, что сейчас молодой боец как никогда хорош собой.
И, сверкнув глазами, оглядел воинов тем взглядом, которым его мать смотрела на не угодившего ей раба. – Один в мою пользу. – И он перешагнул валяющийся меч Кеймдаля и гордо вышел с площадки, специально выбрав дорогу так, чтобы наставник Хуннан зашаркал, убираясь с пути.
– Неблагородно и мелочно, о государь, – сказал дядя Одем, подстраивая шаг. – Но не сказать, что не смешно.
– Рад был доставить повод для смеха, – буркнул Ярви.
– Более того, повод для гордости.
Ярви покосился на дядю, и тот посмотрел в ответ – спокойно и ровно. Он всегда такой спокойный и ровный, словно поле под свежим снегом.
– О славных победах слагают отличные песни, Ярви, но и бесславные победы не хуже, коль над ними чуток поработают барды. А вот славные поражения – поражения и только.
– На поле боя не бывает правил, – сказал Ярви, вспоминая, как слышал от отца нечто подобное – когда тому, пьяному, надоедало орать на собак.
– Вот именно. – Одем опустил на плечо Ярви сильную ладонь, и Ярви подумалось: какой счастливой могла бы стать его жизнь, будь его отцом дядя Одем. – У короля есть один долг – побеждать. Остальное – пыль.
Между богами и людьми
– …Матерь Солнце и Отче Месяц, осияйте лучами злата и серебра союз Ярви, сына Лайтлин, с Исриун, дщерью Одема…
Статуи шести Высоких богов безжалостно взирали с высоты гранатовыми глазами. Над ними, в нишах вкруг купола сияли янтарные изваяния богов малых. Все они оценили Ярви по достоинству и наверняка признали столь же скверным выбором, каким себя считал и он сам.