Море света
Шрифт:
Линкольн помечает меня губами, его поцелуи страстно-нежные. Он не перестает целовать, когда тянется за презервативом, и уж точно не тратит время впустую, показывая, зачем я пришла сюда. Он удерживает меня на стуле, но снимает с меня джинсы и тянет к краю сиденья. Обхватываю ногами его талию, я не собиралась этого делать, но солгала бы, если бы сказала, что не хотела этого. Мое сердце замирает от его напора, его глаза горят, глядя на меня, когда он входит и выходит, равномерно толкаясь в меня.
Взгляд Линкольна кажется
Наш момент длится недолго, и предполагаю, что это как-то связано с тем фактом, что мы на пристани для яхт, и рулевая рубка находится на виду у доков.
Накинув рубашку на плечи, я смотрю на него.
Линкольн стоит близко, прислонившись к двери каюты и наблюдая за мной с пристальным вниманием.
— Как давно это было? — Он проводит рукой по волосам и чешет челюсть.
— Моя пересадка сердца?
Линкольн кивает.
— Почти шесть лет назад. — Не знаю почему, но упоминание о том, как давно это было, пробуждает что-то внутри меня. Пока этот мужчина готовился стать отцом, я получила сердце и второй шанс. Я все еще чувствую себя виноватой, но часть меня благодарна за то, что мне дали еще одну возможность, потому что, как бы ни было страшно находиться рядом с Линкольном, не могу отрицать, что жжение от укуса вызывает привыкание. В прямом и переносном смысле.
— Ты знаешь, кто был донором? — Его голос затихает, внимание приковано к радио рядом со мной, где предупреждают о приближающемся шторме.
Из всех людей, кому я когда-либо рассказывала свою историю, никто не спрашивал, откуда взялось сердце. Я не ожидала, что он спросит. Только несколько близких людей задали этот вопрос после трансплантации.
— Нет. Я никогда не интересовалась.
Порыв ветра обрушивается на лодку, дождь хлещет по алюминиевой обшивке, и звук похож на падение крошечных камешков на пол.
— Почему? — спрашивает Линкольн, а затем быстро отводит взгляд.
— Этот человек отдал свою жизнь ради меня. Ладно, он на самом деле умер, и у него не было особого выбора, но он это сделал. Выбрал донорство органов. — Делаю паузу, взвешивая свои мысли и пытаясь точно выразить свои страхи словами, которые имеют смысл. Поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом. Откашлявшись, добавляю:
— Я боюсь, что его семья подумает, что я потратила впустую жизнь их близкого человека, работая в баре и не имея абсолютно никакой цели в жизни. — Соскальзываю с капитанского кресла и тянусь за ботинками. — Если я узнаю его имя, узнаю, как выглядел владелец сердца, я как бы перейду на другой уровень вины выжившего.
Линкольн смотрит на меня, абсолютно молча. Я почти сожалею, что была столь откровенна с ним.
Он опускает взгляд.
— Я бы не чувствовал себя виноватым, — бормочет он,
Я наблюдаю, как дым красиво вьется по ветру.
— Ты бы выяснил, если бы был на моем месте?
Этот вопрос застает его врасплох. Рука с сигаретой замирает у его губ. Он поднимает на меня глаза, а затем быстро отводит взгляд.
— Нет, наверное, нет. — Большим и указательным пальцем Линкольн зажимает кончик сигареты, гася пламя, прежде чем положить ее рядом с радиоприемником. Отгоняя дым от моего лица, он притягивает меня к своей груди. — Я отправлюсь с Бэаром на пару дней на Аляску.
— На твоей лодке?
Линкольн кивает, опуская глаза на мои губы. Он целует меня один раз, второй, а потом дергается, когда кто-то стучит в окно.
— Я следующий! — кричит Бэар, смеясь.
— Во время этого путешествия я могу выбросить его за борт, — дразнит Линкольн, отходя от меня, чтобы застегнуть ремень.
Проведя руками по волосам, я беру куртку и укутываюсь в нее. Я не ухожу сразу. Наблюдаю, как они готовятся к отплытию, и Бэар рассказывает мне о том, как ученые исследовали девятифутовую большую белую акулу в Австралии. И вот однажды ученые, следившие за акулой, заметили, что за считанные секунды бросило с высоты тысяча девятьсот футов, а температура ее тела повысилась на двадцать градусов.
— Что это значит? — спрашиваю, полностью очарованная тем, как эти братья дополняют друг друга. Бэар общительный, а Линкольн принимает решения. Интересно, какая динамика была между ними и Реттом. Из-за того, как ранее Линкольн закрыл эту тему, я не собираюсь ее поднимать.
— Морское чудовище, — говорит Бэар, протягивая Линкольну коробку с приманкой. — Это единственное разумное объяснение.
— Или устройство слежения оторвалось и попало в течение, — добавляет Линкольн, качая головой. Он бьет рукой Бэара в грудь. — Заткнись. Никому нет дела до морских чудовищ.
Я смеюсь.
— Вы бы поладили с Пресли. Она отказывается ходить по пристани ночью, потому что клянется, что там морские чудовища, которые ее съедят.
Бэар смотрит на меня.
— Кто из девушек Пресли?
— Блондинка с голубыми глазами.
Бэар хмурит брови.
— Та, у которой красивая задница?
Фыркаю.
— Я не особо смотрю на ее задницу, но, наверное, да.
Он издает гудящий звук, который снова заставляет меня смеяться.
— Ага. Я бы съел ее всю.
— Мужик, — стонет Линкольн, — не будь грубым.
Мои щеки пылают.
— Ладно, думаю, мне пора идти.
Бэар подмигивает.
— Дай ей мой номер.
— Что случилось с Мэл?
Он наклоняет голову в сторону.