Море вероятностей
Шрифт:
– Думаю, тебе чисто психологически поможет, если ты расскажешь мне, кого хотел бы увидеть. Чтобы ты не так концентрировался на ужасах старинных трактатов.
Отец Фрей ощутил его доброжелательность и прямо-таки расцвёл. Он сощурился в задумчивости, похмыкал. Лицо озарилось улыбкой.
– Я, пожалуй, всё-таки сконцентрируюсь на одной главе старинного трактата, - сказал он лукаво. – Я хочу увидеть... прекрасное, экзотическое создание. Женщину. Суккуба.
Вечер выдался чудесный. Море волновалось – не шторм, лишь небольшое беспокойство, взрослые пловцы играли в мяч, но для детей волна была
Данкмар с возлюбленной возлежали в шезлонгах и беспечно спорили, стоит ли арендовать гидроциклы, или высоковата волна. Ещё Дисайне хотела акваланг, а Данкмар убеждал её, что вода мутная, подводного мира возле городского пляжа почти нет, и для дайвинга стоит съездить в Синюю бухту. В свою очередь он предлагал снять яхту, а Дисайне морщила нос и отвечала, что яхта – это ужасно скучно.
Они так откровенно нравились друг другу, что у Данкмара всё пело внутри. Он уже решил, что отношения продлятся несколько месяцев. Он любовался стройным бледным телом девушки в открытом бикини, её безупречно гладкой кожей, её обворожительными гримасками. Приятно было сознавать, что и она восхищается его телом, сильным и подтянутым. Дорогой фитнесс-клуб и усердные тренировки оправдывали себя. Ещё пару часов они хотели провести на пляже, а потом Данкмар собирался отвезти её к себе и заставить кричать от наслаждения.
Да, ему было о чём беспокоиться. Ньюатен наводнили марйанне, с наступлением ночи в небе должна была загореться звезда «Астравидьи», а кроме того, время от времени Данкмар вспоминал о Ландвине и тревожился – главным образом за свой кортик, но и за самого Ландвина тоже. Он не хотел потерять Фрея. Этот пакет акций было ещё рано продавать.
Но когда и кто жил без тревог? Данкмар не тратил время на пустые волнения. Он запланировал отдых и радовался ему.
Он встал и сходил к кафе за коктейлями. Принимая бокал, Дисайне приподнялась на шезлонге, обвила рукой шею Данкмара и легонько клюнула его в щёку. Поцелуй был невинным, дружеским, но их обоих словно молнией пронзило сладострастие. Данкмар даже покосился на свои плавки – не теряет ли контроля над телом?
Допив коктейли, они отправились купаться. Оказавшись по горло в воде, Дисайне внезапно избавилась от скромности и набросилась на него как кошка. Со стороны должно было казаться, что они просто играют, словно дети. Данкмар понял, что её возбуждает небольшой эксгибиционизм и сам вдруг воодушевился, точно семнадцатилетний. Выбирались из воды они спустя полчаса – замёрзшие, ошалелые и неудержимо хихикающие. Маленькое бесстыдство странным образом уравняло их, будто бы стёрло разницу в возрасте и социальном положении – и это Данкмару понравилось даже больше, чем оргазм. Он почувствовал себя лет на десять моложе. Может ли что быть прекрасней юности?
Он кутал дрожащую Дисайне в полотенца и обнимал, согревая, когда приметил вдали смутно знакомый силуэт. Спустя пару минут гривастый араукан приблизился, и Данкмар вспомнил его имя: Йирран Эвен.
Йирран брёл босым в полосе прибоя. Ветер играл его вороными косичками. Гость с Земли импозантно смотрелся в белоснежных брюках с чёрным ремнём; распахнутая белая рубашка обнажала грудь и живот, сухощавые, но с выраженной мускулатурой. На носу у Йиррана сидели чёрные очки – очень модные, очень зловещие, они выглядели очень по-детски и делали его смешным.
– Смотри, какой суровый, - шепнул Данкмар Дисайне. – Прямо шпион.
– Точно, - ахнула она и звонко засмеялась.
Йирран поднял голову и сдвинул очки на самый кончик носа. Взгляд тёмных глаз нашёл Данкмара, и араукан приветливо помахал рукой, узнав его. Данкмар ответил светской улыбкой. Подходить Йирран не стал – да и что ему было тут делать? Он продолжил свой путь по твёрдому мокрому песку, загребая его пальцами ног. Метрах в десяти от шезлонгов он остановился и прислушался.
Записи французской шансонье у хозяина кафе закончились, и вместо того, чтобы поставить их на повтор, он сменил музыку. Алеющий закат затрепетал жаркими ритмами самбы. Йирран вскинул брови. Поколебавшись, он снял свои роскошные очки, бросил их в песок – и начал танцевать.
Данкмар заподозрил, что он профессиональный танцор. Двигался араукан так, словно был рождён для пляски – выверенно, непринуждённо, откровенно наслаждаясь чувственностью самбы. Владелец кафе, стоявший за барной стойкой, хохотнул и сделал музыку громче. Спустя несколько минут чуть ли не половина пляжа любовалась представлением. Кто-то начал хлопать в такт, ещё полдюжины человек присоединились. Ощутив себя в центре внимания, Йирран просиял, заулыбался и начал вкладываться в танец, как артист на сцене.
Посмеиваясь, Данкмар мысленно поставил Йиррану высший балл. Он беззаботно наблюдал за происходящим, пока не заметил, как смотрит на араукана Дисайне. Ноздри её расширились, она покусывала губы. Колени и плечи её вздрагивали в такт музыке. Ещё немного, и она подалась к танцору грудью и жарким, как успел узнать Данкмар, ртом... Она глядела на Йиррана как завороженная. Данкмара неприятно кольнуло. Она восхищалась искусством, сопереживала эмоциям страстного танца – и он, словно глупый юнец, начинал ревновать.
Ему отнюдь не нравилось соперничать за женщин. Женщины должны были приходить сами, чувствовать в нём хозяина жизни и лететь к нему, как мотыльки на свет. Он был с ними внимательным и галантным, потому что впитывал счастье и благодарность любовниц, собирал их наслаждение, словно мёд с цветов. Мысль о том, что за лучшую, самую свежую и привлекательную девушку даже ему придётся соперничать с кем-то, взбесила Данкмара. Теперь он смотрел на Йиррана иными глазами.
...Отплясывать самбу на фоне заката в полосе прибоя – какая пошлость. Будь танцору лет четырнадцать или семнадцать, это смотрелось бы лучше, но на четвёртом десятке пора становиться серьёзнее.
Пошло и глупо.
Йирран прошёлся колесом. Дисайне взвизгнула и зааплодировала.
«Достаточно, - неприязненно подумал Данкмар. – Заканчивайте с этим, господин Эвен. Если вы отберёте у меня ещё немного внимания моей любовницы, то станете моим избранником. Нет, не в том же смысле, что моя любовница. Вы очень милый, глупый и невинный человек, вы очень меня раздражаете. И я вложу вас в проект». Ему вспомнилась фраза, брошенная Йирраном при расставании – тогда, ни свет, ни заря, в Белых Аллеях. «Возможно, мы ещё встретимся», - сказал араукан с загадочным видом, не вложив, конечно, в слова ни малейшего смысла.