Море внутри
Шрифт:
– А как он это объяснял? – спросила Катя.
– Никак не объяснял, – сказала Ирина. – До сих пор не могу простить. Давно хотела уйти, развестись с ним. Но свекровь просила остаться ради внука. Обожаю его. За сына глотку любому перегрызу, если будет нужно. Смотрю на него и чувствую себя счастливой.
За окном уже стемнело. По шуму с улицы было понятно, что начинался дождь, а ему вторил ветер.
– А что с мужем? – спросила Яна. Она стеснялась задавать такие личные вопросы. Если бы не вечер и белое вино, она бы не решилась.
– Мы живем вместе, но уже давно как чужие люди.
Под конец вечера Кравцова призналась, что у нее есть любовник. Что он немного моложе ее, но ни в какое сравнение не идет с ее мужем. Во всех отношениях.
Девочки уже привыкла к ее откровенностям. Они понимали, что Ирина рассказывает им слишком много. Что это неосмотрительно и где-то даже глупо с ее стороны – быть такой открытой со студентами. Но в то же время так интересно.
– Мудрость приходит с годами, – сказала Ирина, прощаясь со студентами.
Парни собрали пустые бутылки и стаканы в пакет и вынесли мусор. Немка совсем не гордилась тем, что с ней было, и не советовала брать с нее пример. Это только с виду она всегда такая счастливая и легкая, а что там на самом деле – лучше и не знать вовсе.
После долгого дня Яне хотелось одного: добраться до дома, перекусить и скорее записать все то, что она услышала за последние три часа. Включить компьютер, открыть Word и написать несколько предложений. Все самое важное и интересное, чтобы не забыть. Может, всего одну страницу или чуть больше. Это не должен быть длинный связный рассказ. Пока просто факты, слова, идеи и мысли. Когда-нибудь в будущем из них можно будет слепить что-то интересное. Когда-нибудь потом, когда на это будет время. Не сейчас, позже. Вплести эту непростую эмоциональную историю в какую-нибудь повесть или роман. Или смешать все это с другими жизненными историями. Изменить имена, города, время. Чтобы никто не догадался, о ком это было на самом деле.
Яна почти бежала домой. В транспорте пыталась записывать мысли в «Заметки» смартфона. Она панически боялась забыть что-то важное, поэтому спешила записать все и сразу. Она уже знала, что памяти доверять нельзя, какой бы хорошей она ни была.
Яна с детства помнила даты, номера домашних телефонов, годы выхода любимых песен, книг, фильмов. Она помнила даже, во что были одеты родственники и друзья на праздниках и днях рождения. Когда же дело доходило до исторических дат, память Яны становилась беспомощной. Даты, формулы и прочие важные вещи запоминались с трудом. Записи немного облегчали работу. Преподаватели это подтверждали. Чтобы запомнить, надо записать.
Яна добралась до компьютера, записала все за полчаса и только после этого, нажав «Сохранить», успокоилась.
– Я тебе ботинки купила, – сказала мама, неожиданно появившись в комнате с большой картонной коробкой в руках. – Зимние. Замшевые. С мехом натуральным внутри. Примерь.
– Крутые, – оценила Яна, пытаясь засунуть правую ногу в ботинок. – Какой это размер?
– Тридцать шестой, – ответила мама. – А что, жмет?
– Малы, – вздохнула Яна. – Пускай Женек носит, у нее нога меньше моей.
Младшая сестра тут же прибежала, услышав свое имя, надела ботинки и не снимала их до самого вечера, пока не пришло время идти спать.
– Хорошая коробка, – сказала Яна маме, появившись перед сном на кухне.
– Я хотела выбросить ее.
– А мне как раз такая нужна, – рассмеялась она и скрылась в коридоре вместе с коробкой. В нее она сложила все то, что не решалась выбросить. Старый личный дневник, остатки косметики, неудачные фотографии, самый первый мобильный телефон, сломанные наушники, школьные записки, валентинки, открытки и несколько морских ракушек.
Яна Лазовская смеялась много, часто и без причины. Поначалу это раздражало, но со временем к ней привыкали и начинали воспринимать такой, какая есть. Без смеха Яна собой не была. Если она долго молчала или становилась серьезной, однокурсники начинали волноваться. Все ли с ней в порядке, и не случилось ли чего плохого.
Казалось, Яна вообще не умела быть серьезной.
– Большая, а без гармошки! – говорила бабушка Галя шестилетней Яне.
– Я попрошу папу, и он мне купит гармошку, – отвечала Яна. – Хотя бы самую маленькую.
Она не понимала, что бабушка имела в виду, но гармошку ей все-таки купили. Губную. И гармошка, и в карман легко помещается. Удобно. За полгода Яна сама научилась играть на ней. Теперь она знала, как ответить бабушке. Большая, с гармошкой, да еще играть умеет. Не придраться.
С первых дней учебы Яна, Оля и Кирилл везде ходили вместе. Вместе сидели на семинарах, вместе ходили на лекции, вместе обедали в студенческой столовой, даже домой до метро всегда ездили вместе.
Все трое были разные. Кирилл – высокий и странный. Самый молчаливый парень на факультете. Яне удалось разговорить его. Он хорошо учился, менял мобильные телефоны каждый месяц, а в институт приезжал на машине. Однажды он рассказал Яне, что его отец – патологоанатом и преподает здесь же, на медицинском факультете. Странность Кирилла перестала вызывать вопросы. Ей нашлось логичное объяснение. Под маской нелюдимости скрывался неплохой, но очень стеснительный парень. Они подружились с Яной. Она, сама того не зная, помогла ему адаптироваться в новом студенческом коллективе. У него появились друзья, а девушки начали смотреть с интересом. Его перестали бояться, как было вначале.
Оля всегда выглядела тревожной и слегка испуганной. Она говорила много, быстро и сбивчиво. Половину из того, что она произносила, трудно было понять. Она постоянно волновалась. Оля старалась это скрыть, потому и говорила много. Часто не думая. Она жила в самом старом блоке общежитий. Яна, Кирилл и одногруппники заходили посидеть у нее после пар. Оля сама звала. Она была всем рада. Чаще всего собирались женской компанией.
В магазине на первом этаже покупали готовые салаты и по пачке «доширака». Поднимались наверх, чтобы перекусить, а после спускались в кафе «Интер» на первом этаже того же здания. Обедать в нем было дорого, но можно было выпить пива, покурить кальян и поиграть в бильярд.