Морион
Шрифт:
Покончив с телефоном Хевига, Айла поднял трубку стационарного аппарата и, прижав ее к уху, раскрыл записную книжку, отыскивая вклеенную в нее памятку с добавочными номерами сотрудников СЛ.
Бейи сразу принялся скорбно стонать.
– Я что, по-твоему, робот? Могу сутки не спать?
– Вообще говоря, дежурство это предполагает.
– Мое дежурство закончилось в девять утра. А я все еще на работе.
– Мне нужно еще раз съездить на место происшествия. Есть кое-какие вопросы. Илия требует, чтобы я взял тебя
– Почему?
– Он сказал, что у тебя есть некая особенная характеристика, выгодно отличающая тебя от других криминалистов.
– А, вот как… – протянул Бейи. – Он не пояснил, какая?
«Ты стучишь на коллег».
– Нет. Но подчеркнул, что считает твое присутствие необходимым для успешного расследования.
– Я собираюсь. Пятнадцать минут.
Айла положил трубку. В случае Бейи всегда можно надавить на его тщеславие. Как удобно.
Когда они встретились на выходе, Бейи продолжил ныть.
– Между прочим, у меня вечером свидание с новой девушкой. И чтобы не уснуть на ней, мне нужно успеть отоспаться дома.
– Кто знает. Вдруг она решит проявить целомудрие и тебе придется предаться редкому ночному отдыху, чтобы, наконец, выйти на работу отдохнувшим и свежим.
– Целомудрие? Что это вообще, блядь, такое?
– Я подарю тебе словарь. И заодно книгу об этике взаимоотношений в коллективе.
Бейи отреагировал полным недоумения взглядом, догадавшись, что это выпад в его адрес, но не понимая, что именно должно было его уколоть.
– Поехали на твоей машине, – предложил Айла. – Обсудим по пути имеющиеся данные.
В машине Бейи любезно освободил сиденье рядом с водительским от конфетных оберток, шпилек для волос, банок из-под пива и кем-то забытых черных капроновых колготок. «Никогда бы не сел на заднее сиденье этой машины», – подумал Айла.
– Послушал, как ты ее допрашивал. Тяжело тебе пришлось.
– Я не брал, а отбирал у нее показания. Она как будто банкноту отдает с каждым словом и боится разориться.
Айла кивнул. Весь протокол допроса занимал три листочка.
– В каком она была состоянии?
– Настороженная, как зверек. Того гляди, в руку вцепится. Не нравятся мне такие девицы. С заморочками.
– Как выглядела? Беспорядок в одежде, волосах?
– В пижаму была одета. Белую такую, милашную. На груди была лошадь нарисована с разноцветной гривой. Я сразу заставил переодеться, пижаму изъял на экспертизу. Осмотрел плечо на предмет следа от приклада. Видимые повреждения отсутствовали. Хотя у меня возникло опасение, что видимые повреждения появятся на мне, если я продолжу ее оглядывать.
– А что в итоге по следам пороха?
– На жертве продукты выстрела присутствуют. То есть пуля в потолок – это его дело.
– А на девушке?
– Пижама чистая.
– Руки?
– Руки, лицо, ушные раковины, волосы. Я смывы взял отовсюду, куда только рискнул забраться.
– То есть ты не можешь однозначно утверждать, что она стреляла в ночь убийства?
– Нет, не могу. У большинства людей обнаруживается незначительное количество сурьмы на ладонях.
– А дифениламин? Тут меньшая вероятность бытового загрязнения.
– Опять-таки незначительное количество. Она жила с охотником, трогала его одежду. Всегда может сослаться на это.
– Тогда что вызвало твои подозрения? Когда я подъехал ночью, ты чуть ли уже не называл ее убийцей.
– Да она как вышла ко мне вся в белом, так сразу не понравилась. Вот представь себе: парня убили. Что должна сделать девушка? Подбежать, прикоснуться к нему, проверить, жив ли, вдруг еще можно помочь.
– Прямо скажем, по здоровенной дыре вместо сердца было довольно просто понять, что в помощи он уже не нуждается.
– Ну, инстинктивно все равно подошла бы. А крови там как свинью резали. Она бы сто процентов испачкалась. Вместо этого она стоит передо мной, чистая такая, и выглядит скорее настороженной, чем опечаленной. И знаешь, я, когда смывы брал, прям за руку ее схватил и понюхал. Благоухала как гребаный цветник. И в ванной было влажно. Еще и ногти, я заметил, острижены под корень.
– Ты не сможешь использовать для доказательства вины девушки тот аргумент, что от нее хорошо пахнет.
– Не могу. Но шмотки ее я вытащил из шкафа и по-тихому просветил ультрафиолетом на следы пороха. Просто чтобы подозрительность свою успокоить. Хотя ничего не нашел.
– Тебе таблетки надо пить, чтобы подозрительность успокоить. И ты не имел права рыться в вещах свидетельницы только на основании своих шатких подозрений.
– Ненадолго она свидетельница, поверь мне. Если она стреляла и потом переоделась, то рано или поздно мы найдем ее сброшенную кожу. А что за история, что ее так развезло, что она не могла даже в полицию позвонить? Я разбираюсь в женщинах. Эти деточки с гневом во взгляде, случись чего, скорее расшибут тебе башку табуреткой, чем грохнутся в обморок, – Бейи действительно говорил со знанием дела. Не иначе как ему самому пару раз досталось. – Скорее уж я поверю, что она провела это время, лихорадочно отмываясь и просушивая волосы.
– Ты видел в доме фен?
– Нет. Зато там есть тепловентилятор. Такой, с лопастями. Вполне способен заменить фен.
– Тем не менее пока это все твои домыслы.
– Ждем ответа касательно взломанного замка. Но пол я вчера весь обползал в поисках следов. Нету следов. И снаружи тоже нету. Только те, что мы сами в снегу оставили. А на подъездной дороге колеи только от наших шин. Пришлый убийца либо передвигался методом левитации, либо не явился на место преступления вовсе. Лично я склоняюсь ко второму варианту.