Моритур
Шрифт:
Она подошла, но наваждение осталось.
— Ты как? — поинтересовалась заспанная девушка. Взгляд ее покрасневших и припухших глаз остановился на лице воина. На забинтованное тело она старалась не смотреть.
— Сносно. — значительно приукрасил правду Гадриэль. А после задал волнующий его вопрос: — Что здесь делаешь?
— Решила вечером по лесу прогуляться, чтобы спалось лучше и на Заставу набрела. Решила заодно и тебя проведать. — сообщила очень далёкую от реальности версию девушка.
Лиза не собиралась рассказывать Гадриэлю, что среди ночи поперлась в напичканный тварями
Лиза хорошо знала, что Гадриэль будет докапываться до правды, которую ей раскрывать не хотелось, потому решила сменить ход беседы:
— На входе, правда, возникли трудности, но я та ещё врунишка. История про нашу с тобой страсть прокатила не только в поезде, но и здесь, так что использовала я ее не зря. А вот в операционную к тебе я заперлась очень даже зря. — тут девушка замолчала, нервно сглотнула и отвернулась.
— Сначала я подумала, что ты умер. — тихо призналась Лиза, вспомнив, как Гадриэль лежал с внутренностями наружу. — На качка этого всего в шрамах наорала. Обвинила его в твоей смерти, и, насколько помню, ударила его пару раз. Пару-тройку раз. Потом еще с десяток. И только потом позволила вставить ему слово и сообщить, что через пару часов операцию закончится и ты придёшь у себя. После, разумеется, Витиум выпроводил меня из операционной в эту палату и попросить поспать хоть немного.
— Остальные?
— В порядке. В соседних палатах лежат или уже выписались и вернулись к своим обязанностям. Сильнее всех досталось тебе. У Вара пострадали глаза и останется парочка шрамов, но для ваших врачей, возвращающих с того света, не составит труда его подлатать. Тем более у него есть персональный врач в лице Селены, который хорошо за ним ухаживает.
Гадриэль облегченно кивнул. Разговаривать было трудно и все необходимое он уже выяснил, но у него оставалось еще одно дело. Он попросил Лизу наклониться и прошептал на ухо ей три слова.
По щекам девушки потекли слезы, и она сжала руку воина. Гадриэль с трудом улыбнулся. Вот теперь он был спокоен, хоть его картина произошедшего была далеко не полной.
Но Лиза не собиралась становиться гонцом, приносящим дурные вести, тем более о состоянии конкретно малумов и Карро беллатор и не спрашивал. Лиза просто болтала без умолку и развлекала Гадриэля всякими дурацкими историями из своего журналистского прошлого и травила гоночные байки до тех пор, пока не постучали в дверь.
Навестить лучшего друга пришел Вар. Выглядел он уже лучше, но темные очки оставил. Он не меньше Гадриэля удивился появлению Лизы, ведь был уверен в том, что она спит в своей кровати в соседней с ним комнате.
Поняв, что ее время вышло, а темное время уже закончилось, Лиза пожелала Гадриэлю скорейшего выздоровления и отправилась обратно в коттедж, отказавшись от услуг перемещения. Ей не нравилось путешествовать способом, заставляющим
Добравшись до коттеджа, Лиза первым делом побежала к спящему Мэшу, но его в комнате не оказалось. Девушка испугалась, что он расстроился из-за ее ночного побега, но записка от малума ее успокоила.
На идеально заправленной кровати лежал тетрадный листик с нарисованным сердечком и надписью «Лучше Слай».
Сложив записку трясущимися руками, Лиза убрала ее в карман джинсов и поднялась к себе в комнату. Она не знала, как скоро вернётся Мэшер, но к его появлению хотела выглядеть идеально. Девушка приняла душ, смыв с себя больничные запахи, уложила волосы, сделала легкий макияж и в своих самых лучших рваных джинсах и черной футболке спустилась на кухню, где обнаружила Селену.
Увидев лучшую подругу в одиночестве, Лиза обрадовалась тому, что наконец-то сможет поговорить с ней наедине и предложила:
— Раз уж мы с тобой в кои веки остались вдвоем, то предлагаю устроить девичник.
— Я только за. — Селена похлопала в ладоши. — Если честно, я устала и рада этому неожиданному выходному. Тяжело приплетаться домой ближе к ночи, лишь бы только поспать, а потом снова учится, учиться и еще раз учиться. Быть будущей стратерой — это, конечно, почетно и куда лучше, чем быть мертвой, но я скучаю по нашей обычной жизни и простым девчачьим посиделкам.
— Как тебе идея бесед по душам под мороженное? — Лиза достала из морозилки парочку упаковок Баскин Робинса, которые появились там благодаря Мэшеру. Только он заполнял холодильник ее любимыми продуктами.
— Идеально! — Селена растянулась в улыбке. — Я уже лет сто не ела мороженого. Наверно, с тех самых пор, как все это началось.
— Я тоже. — призналась Лиза. — Иногда мне кажется, что все наши весёлые вечера и книжные посиделки были в какой-то другой жизни и вообще не с нами. В этой же остались только проблемы, и сыплются они одна за одной.
— И когда тебе кажется, что вроде бы все разрешилось, наваливается ещё какая-нибудь напасть или привет горячий передают. — Селена вспомнила последний разговор с мамой.
— Валентина Викторовна снова звонила и говорила, что ты бессовестная дочь и позоришь ее «голубую кровь», а вот Кати мать любит и на руках носит? — Лиза быстро поняла о каком горячем привете идёт речь. — Что она купила своей маман на этот раз: скрипку Страдивари или домик в Провансе?
— На святое пока не покушалась. — улыбнулась Селена. — Телефон только новый и в санаторий отправила.
— А твоя маман небось хочет с теть Леной пиписьками померяться за твой счёт и чтоб ее обязательно оказалась покраше, да? Ой, простите, что же я такое говорю. Где же мои манеры?! — Лиза закатила глаза. — Приличные же леди меряются количеством жемчужин на бусиках, кардиганов на пуговках и столовым серебром с фамильными драгоценностями. А ежели повезет, то еще и заплесневелыми дворянскими титулами. Но никак не пиписьками, ибо те запрятаны в панталончики с кружевами и являть их миру — дурной тон. Правда так горячо любимая твоей ма-ма Кати об этом так удачно позабыла, что пришлась по вкусу арабским джентльменам, не обремененным нормами морали, зато обремененным деньгами.