Морн
Шрифт:
— А как насчёт твоей пары? Она умела танцевать?
— Моя пара была больна, когда нас освободили. Не захотев оставаться в медицинском
центре, она всё время провела в нашем доме, будучи подключённой к аппаратам
жизнеобеспечения.
— Понимаю, — кивнула Дана. — Мы сделали то же самое для Томми, но он захотел
попробовать ещё одно лечение, которое имело призрачные шансы на успех. Тогда он лёг в
больницу, и мы полагали, что он продержится дольше, иначе бы я настаивала
возвращении домой, но он умер десять дней спустя, — девушку начали одолевать грустные
мысли, и она постаралась их оттолкнуть. — Я думаю, что он поступил так, чтобы у меня не
осталось воспоминаний о его смерти в нашей спальне.
— Я переехал в мужское общежитие после того, как потерял свою пару, потому что не
смог находиться в нашем доме, где всё напоминало о ней.
28
— Это тяжело, — согласилась девушка. — Возможно, мне следовало поступить также,
но я очень люблю наш дом, с которым связано намного больше хороших воспоминаний,
нежели плохих. Нам крупно повезло с первого раза купить дом нашей мечты.
Морн вопросительно изогнул бровь.
— Большинство людей не могут позволить себе приобрести такое жилье. Поэтому
покупают так называемый «Стартовый Дом» и со временем обустраивают его, пока он не
станет соответствовать их идеалу. Но с нами было иначе. Томми унаследовал деньги от
своей семьи и владел собственным бизнесом, который он продал, когда обнаружились
проблемы с его здоровьем. Но для нас не встал вопрос продажи дома — мы всегда были
материально обеспечены.
— Я понимаю.
Молчание затягивалось, и Дана поняла, что Морн не особо разговорчив, поэтому
решила мягко подтолкнуть его к беседе.
— Хочешь поговорить о ней?
— Нет, — ответил он, отводя взгляд в сторону.
Девушка поняла, что разговорить его будет непросто.
— О чём бы ты хотел поговорить? Ты вроде собирался что-то спросить? Давай.
— Есть ли что-то, чего тебе больше всего не хватает после смерти твоей пары?
Дана задумалась — это был сложный вопрос.
— Не могу выделить из всех приятных моментов что-то одно, но если бы мне пришлось
перечислить несколько, то первым я бы назвала смех, — ответила девушка, улыбнувшись
воспоминаниям, проникшим в мысли. — Томми был очень забавным. Ему удавалось
поднять мне настроение в любой ситуации, — обуздав свои эмоции, Дана продолжила. —
Мне не хватает его перед сном — я чувствовала себя в безопасности, прижимаясь к нему,
прежде чем уснуть.
Морн повернул голову в её сторону. Взглянув в его проникновенные глаза, девушка
увидела слёзы, отчего синие и янтарные оттенки казались настолько яркими, что у Даны
перехватило дыхание.
— Моя пара была моим смыслом жизни, а теперь у меня его нет.
Девушка могла понять мужчину.
— Как её звали?
— Номер. Я не могу его назвать, — на скулах Нового Вида заиграли желваки, а из глаз
потекли слёзы. — Слишком больно.
— Номер?
— Она не выбрала имя после нашего спасения, а в «Мерсил» нам присваивали только
номера. Я тоже отказывался брать себе имя после её смерти, ведь она своё так и не успела
выбрать.
Это было ужасно и разрывало душу Даны на части. Любимая женщина Морна была
серьёзно больна, и когда, наконец, обрела свободу, была не в состоянии насладиться ею
29
сполна. В голове возник образ надгробия с выгравированным на нём числом вместо имени.
Это было печально.
— Мне так жаль.
— Это не твоя вина. Не все люди одинаковые — я знаю это. Ты не причастна к её
смерти.
— Сожалею, что вам пришлось это пережить. Назовём это всеобщим извинением за
всех придурков мира. Жизнь так несправедлива.
— Это не так, — мужчина протянул руку в её сторону, но так и не решился
прикоснуться.
Дана сама взяла его за руку и слегка сжала, не давая отстраниться.
— Всё наладится. Я постоянно думала о Томми после его смерти. Это была
непрекращающаяся агония, но прошло время, и она ослабла. Сейчас может пройти
несколько дней, когда я вообще не думаю о нём, — девушка позволила себе большим
пальцем погладить пальцы Морна, надеясь утешить его, и себя заодно. — Тогда я чувствую
себя виноватой, — улыбнувшись, призналась Дана. — Ты вроде бы ждёшь наступления таких
дней, но, когда они, наконец, настают, почему-то чувствуешь себя дерьмово из-за своих
желаний. Меня заверили, что это часть процесса исцеления.
— Я стараюсь не думать о ней.
— Это тоже нормально.
— Я испытываю чувство вины.
— Вина выжившего, — согласно кивнула девушка, — так они это называют.
— Я ненавижу одиночество.
— Ты не один. Я с тобой и тебя окружают другие Новые Виды.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Засыпать в одиночестве. Есть в одиночестве. В
полнейшей тишине. Это ужасно.
— Именно, — Дана понимающе кивнула и осторожно придвинулась ближе к мужчине.
— Тебе следует попробовать подружиться с кем-то, ведь это действительно помогает. Я
лишилась многих друзей после смерти Томми. Одни избегали меня, потому что были не в
состоянии принять его смерть, или, может, просто не знали что сказать по этому поводу.
Других избегала я — не могла выдержать того, как они смотрели на меня. Жалость — это