Морозко. Сказка для взрослых
Шрифт:
— Раздевайся! — рявкнул я громче.
Она отмерла, осмотрелась, поставила бутылку на стол и принялась расстёгивать пуговицы своего полушубка. Её тонкие пальцы скользили по меху, и я, чёрт её дери, не мог оторвать взгляда. Кожа у неё была бледная, и сквозь неё видно было синие венки. Этакая примадонна. Снежинки, успевшие упасть на её волосы и плечи, превратились в капельки воды. Расстегнувшись, она посмотрела на меня, словно понятия не имела, что дальше делать, и это меня окончательно взбесило. Я дёрнул шубку с её плеча, и она, покачнувшись, снова едва не упала мне в руки. Волосы её щекотнули мою руку, мягкость податливого женского тела в сочетании с прохладой короткого меха ударила в яйца желанием. Да пошло оно всё! Рыкнув, я швырнул бабу-дуру на тумбочку. Бутылка, покачнувшись, скатилась на пол, а я прижался к женским ягодицам пахом. Содрал с Аси полушубок и кинул его под ноги.
— Слава… — проскулила она, но я только сгрёб её длинные светлые волосы и дёрнул её. Не сильно — так, чтобы заткнулась. Уставился на наше отражение в зеркале. Смотрит своими большущими темными глазищами… Второй рукой я принялся задирать подол её платья. Задрал до спины, но отчего-то хотелось большего, и я снова потащил вверх. Отпустил волосы. Ася попыталась развернуться — я не удерживал. Теперь мы стояли лицом к лицу — она в одном только белье и драных колготках. Красивая, сука! Кажется, она мне про мужа и каких-то там детей втирала?! А тело, как у заправской бляди — грудь высокая, жопа, словно орех. Дёрнув ремень брюк, я снова схватил её за волосы. Жадно втиснул ей в рот язык, протолкнул до глотки. Она упёрлась мне руками в грудь, пискнула, но, поняв очевидное — всё будет так, как захочу я, оставила свои жалкие потуги. Сдалась, вот и умница. От неё пахло спиртом и морозом, и это заводило меня.
Смяв её рот, я принялся мять её грудь. Сдвинул с плеча лямку, кружево белья, обнажил соски. Чёрт! Член встал колом. Аж больно стало, до такой степени хотелось воткнуться в неё. Опустил руку ниже, разобрался с ширинкой, затем содрал с неё трусы и снова швырнул на тумбочку. И снова в зеркале отразились мы оба — эта — лохматая, растерянная, с красными губами, и я, нависший над ней. Недолго думая, я обшарил её бока, спину, надавил, чтобы опустилась ниже и резко подался вперёд. Ася выгнулась, закричала, у меня же из груди вырвался удовлетворённый стон. Ухватил её за крепкие бёдра и стал насаживать на себя. Тугая, чтоб её! Плохо её, видимо, муж трахал. Такую иметь надо во все дырки, да не по одному разу за ночь.
Пока я трахал её, она потихоньку поскуливала, потом, кажется, начала стонать. Потекла, сучка! Я невольно усмехнулся. И что строила из себя недотрогу? Глянул в зеркало — Ася, прикрыв глаза, покусывала губы. Не удержавшись, я вновь намотал на кулак её волосы и потянул назад. Хотелось увидеть её глаза. Хотелось ещё раз увидеть глаза Ксюхи — лживые, тёмно-карие, сучьи глаза… Но глаза Аси были другими. И смотрела она как-то иначе… Это вбросило в мою кровь порцию адреналина, разозлило и при этом успокоило. Ослабив хватку, я погладил Асю по ягодицам. Это другая женщина… Другая! Но как же она хороша… Склонившись к её затылку, я жадно, по животному вдохнул сладкий запах её духов. Шлёпнул по оттопыренному заду и прикусил мочку уха. Она вздрогнула. Тела наши шлёпались друг о друга, и я слышал, как Ася дышит. Трахать её мне нравилось, и дело было даже не в водке. Приподняв её, я накрыл ладонью её грудь, ущипнул сосок, погладил. Дрожит… И ведь не от страха дрожит. Размахнувшись бёдрами, я несколько раз вогнал в неё член до упора, и она вскрикнула.
— Ну что, трахал тебя так твой муженёк? — прошептал я ей на ухо. — Течёшь, как сука… А визгу-то было…
Она вцепилась мне в руку. Мотнула головой, дёрнулась и громко застонала, а я почувствовал, что больше не могу. Яйца разрывались, всё скручивалось. Вошёл в неё ещё несколько раз и зарычал сквозь стиснутые зубы. Мать её! Она тихо выдохнула, и я почувствовал, как тело её отзывается ответной дрожью. Не хотела она! Как же! Прижался к ней бёдрами ещё теснее, ловя моменты её оргазма. Чёрт! Мышцы её сокращались и отпустить её было выше моих сил. Нет, дорогая. Этой ночью ты так просто от меня не отделаешься.
Глава 8. Ася
Ася
Я чувствовала себя пьяной и совершенно одуревшей. Стояла в спущенных, мокрых до щиколоток колготках и не понимала, что происходит. Перед глазами всё раскачивалось и плыло: и стены, и мебель, и разбросанные по полу вещи. Только лицо смотрящего на меня тяжёлым, шальным взглядом мужчины, оставалось чётким. Ноги у меня подкашивались, и я, чтобы не упасть, наощупь нашла ту самую тумбочку, на которой лежала ещё минуту назад. Вячеслав поправил ширинку джинсов и буквально ощупал меня взглядом. Мне захотелось прикрыться, но нагибаться за полушубком я побоялась, потому что меня действительно шатало. Поэтому просто прижала руки к груди. Глупо — мои трусики он в конец разорвал. Он усмехнулся, но взгляд был каким-то непонятным мне.
— Откуда у тебя синяки? — вдруг спросил он, продолжая рассматривать меня.
Я сглотнула. Промолчала. А что я могла ему ответить? Что это дело рук моего собственного мужа, оставшегося недовольным тем, что я приготовила к приезду его сестры? Хотя… какие именно синяки? Те, что на руках или на боку?
— Ниоткуда, — просипела я и поёжилась от холода.
Он подался вперёд и грубо схватил меня за запястье. Заставил разжать руки. Я чувствовала, что подбородок у меня дрожит, из глаз вот-вот готовы потечь слёзы. Перевернув мою руку, он сощурился, посмотрел пристально, провёл второй ладонью и повторил, чётко выговаривая каждое слово:
— Откуда у тебя синяки?
Во мне что-то взыграло. Одного ублюдка с меня хватит! Ещё и этот будет… Я промолчала. Стояла, смотрела ему в глаза и чувствовала, как с каждым мигом слёзы подкатывают всё ближе.
— Откуда у тебя синяки, Ася?! — рыкнул он и сдавил моё запястье. Как-то сильно и в то же время осторожно сдавил. Потом развернул к себе спиной и провёл пальцами по боку, по бедру, где темнел ещё один давний лиловый след. — Откуда?! — сдавил мои плечи.
Я почувствовала исходящий от него жар, силу. Ладони его были огромными, а голос грубым и вместе с тем вкрадчивым. Не выдержав, я всхлипнула и замотала головой. К горлу подкатила истерика. Накопленное годами молчания рвалось наружу, но я не хотела выпускать это. Зачем?! Разве способен он понять?! Или на жалость надавить?! Отпустит меня… А мне уже и идти никуда не хотелось. По крайней мере, сейчас. Я пьяная, уставшая, ничего не соображающая. Выпачканная в сперме, в драных колготках… Растрёпанная и провонявшая сексом вперемешку с водкой и табачным дымом. Увидел бы это всё Павел… Мне и представить было страшно, что бы он со мной сделал, узнав обо всём. Никакие бы объяснения не спасли. И дети… Господи, если он отберёт у меня девочек…
— Как тебя зовут? — внезапно спросил Слава. — Полное имя… Как тебя зовут? Не Ася же?
Я снова замотала головой и едва слышно выдавила сквозь слёзы:
— Ассоль. Меня зовут Ассоль.
Он погладил меня по плечам. Почти нежно. Надо же, эти огромные, покрытые наколками руки могут быть нежными…
— Кто это с тобой сделал, Ассоль? — спросил он снова, и на этот раз я не выдержала.
Громко зарыдала и призналась:
— Мой муж. Он… Вначале он был нормальный, а потом…
Я едва могла говорить из-за рвущих грудь рыданий. Мигом накатили и страх, и жалость к себе, и самое главное — непонимание, что делать. Не было у меня никого, кто бы мог встать на мою защиту, на кого бы я могла положиться. Только родители-пенсионеры и двоюродная тётя — инвалид. Благодаря своему браку с Павлом я хоть чем-то могла помогать им, поддерживать в тайне от мужа. Но уйти…
— У меня дети… Две дочери. И если я… — Я разразилась новыми всхлипами. — Он отберёт их, если я…
Горячие руки внезапно исчезли. Я навалилась на тумбочку, накрыла лицо ладонями. Что мне делать?! Господи, что мне делать? Мой телефон остался в машине, застрявшей посреди леса, и я даже не могла позвонить. А если я не позвоню Паше… Что я скажу? Как объясню всё?! Как объясню, где провела ночь?!
— Глотни, — моей руки коснулось что-то холодное, и я, всхлипнув, вздрогнула.
Посмотрела на маячащую передо мной почти пустую бутылку водки, потом на держащего её Славу. Видимо, с пола поднял. Пить я не хотела, но всё же взяла её и сделала большой глоток. Мерзко… Поморщилась и закашлялась. Но слёз это унять не помогло, только немного приглушило рыдания. Слёзы же по-прежнему катились из глаз, и казалось, что им нет ни конца, ни края.