Морозная гряда. Первый пояс
Шрифт:
Я молча двинулся вглубь, к первому ящику. Высотой мне по грудь, полный почти до верха черно-жёлтой мерзостью, он оказался вполне по силам Воину. И сделан из дерева даже более прочного, чем столы в Школе. Главное, создать Опору и толкать не сдерживаясь, пока она действует. Тонкие доски так и не сломались под моими пальцами, хотя я осторожничал лишь вначале. Хуже оказалось то, что они не всегда были плотно пригнаны. Слизь просочилась сквозь стенки и ощутимо ожгла ладонь, когда я недоглядел и коснулся её.
Всего в обширном складе оказалось почти три десятка таких ящиков, словно специально расставленных по всем закоулкам разделённого перегородками помещения. Сдвинув последний из них в общий ряд шагах в двадцати от склада, я, торопясь, отошёл в сторону и с наслаждением вдохнул почти чистый воздух. Как бы я ни старался, но голова всё же кружилась, а грудь пекло. И поняв это, я испугался. А что это, вообще, такое? В моей жизни уже случилось одно отравление. Не сунул ли я голову в пасть пересмешнику, который откусит её и разразится жутким смехом? Но, прежде чем подозрения выплеснулись из меня вопросами, служитель заговорил сам.
— Зайдёшь в аптеку, возьмёшь два флакона Чистых Пор. Одно сейчас, одно перед сном. Чего вылупился? — он сощурился, встречая мой взгляд. — Твоё здоровье. Иначе будешь неделю харкать по утрам и заречёшься нарушать правила.
— Как я это сделаю, старший? — я зло усмехнулся. — Я из нулевого. Думаете у меня есть деньги на алхимию для Воина?
Я замолчал, оборвав сам себя. Ни к чему унижаться здесь. Ясно что это всё не так опасно как Гриб. И деньги у меня есть, и живучесть тела отличается от обычной для Воина. Но долг Ордену становится всё меньше. Лично для меня. И уже неважно, причастен к этому Бравур или нет. Наказующий снова оглядел меня и, чему-то хмыкнув, вытащил из крепления на поясе фиал. Бросил мне.
— Держи. Должно и одного хватить, чтобы вывести всё, что ты вдохнул.
Но едва я открыл рот, заставил меня замолчать ледяными словами.
— Молчи, ненавижу пустые благодарности.
А уже через миг наказующий, брезгливо сморщившись, отвернулся от меня. Поднял с земли холщовую сумку, в два шага очутился возле ряда ящиков, быстрым шагом прошёлся вдоль них, в каждый бросая шар размером с кулак. Отскочил. Одно за одним содержимое ларей вспыхивало жгучим жаром. Яркое пламя взметнулось в два моих роста, жадно пожирая и бурлящую жижу, и дерево ящиков, и удушливую вонь.
— Теперь зайди обратно, — служитель кивнул в сторону входа, что Мир продолжал охранять. — Где-то в углу лестница под крышу. Там лаз к окнам. Поднимись и открой их, пусть вонь вынесет. Мне ещё там всё осматривать.
Понятно. И, конечно, начать работу с этого было нельзя.
— Слушаюсь старший, — я, уже спрятавший фиал в карман куртки, уточнил. — На этом помощь закончена?
— Да, открой и можешь бежать на реку, смывать с себя остатки. Даже дам ещё и совет за спокойное поведение. Не люблю всех этих криков о соразмерности наказания и поисков справедливости, — служитель замолчал, но не дождавшись от меня ни слова, кивнул и продолжил. — Не уверен, что эту вонь с одежды у тебя получится вывести. Тем более простой водой. Купи новую. А раз нет денег, то добавь к своему долгу. Там смешные деньги. Беляши.
— И где продают одежду с эмблемой, старший?
— Что за вопрос? — насмешливо улыбнулся служитель. — Не порть впечатление о себе, как об умном парне. Там же, где ты получал эту.
Я чуть поклонился и шагнул обратно в полумрак склада. Хорошие советы. А сам служитель напомнил мне Тортуса. Мне же можно добавить ещё один совет самому себе. Нужно не забыть держать девчонку на расстоянии от себя на обратном пути. Много ли ей нужно яда на первых звёздах Закалки?
Глава 4
Для того чтобы научиться хорошо читать следы, прежде всего ватажник должен полюбить лес. Влиться в него. Видеть красоту, его жизнь и неторопливое движение в каждой мелочи вокруг. Здесь муравьи проложили тропу. Там висит гнездо птичье, а под ним валяются остатки лакомства, что принёс сюда хозяин. Можно замереть, оглядеться внимательным взглядом по сторонам, понять, что же тута в округе водится. И откроется перед тобой ещё один кусочек лесной жизни. Да и не только смотреть нужно уметь, но и ждать, замирать. Опытный ватажник так замрёт в случае нужды, что даже птицы перестанут его бояться. И, прилетев на то место, даже не примут его за живого. Будут под ногами прыгать да искать себе пропитание. Но так может лишь тот, кто сам стал частью леса, дышит вместе с дуновением ветра в его ветвях, в шелест листьев прячет лёгкое дыхание своё.
— Я щас усну.
Эти слова Зимиона заставили Гунира замолчать. На миг.
— А ты, вообще, молчи! — гневно заорал ватажник. — Я не тебя учу!
— А чего мне ещё делать под это занудное бормотание? — земляк и не думал выполнять указание. — Да и не знаю я, зачем так учить.
— Чё тебе не нравится? — парень подскочил с земли, где сидел до этого. — Меня так дед учил!
— Слов много, а дел мало, — Зимиона ничуть не смутил орущий над ним Гунир. Как лежал в двух шагах от берега с травинкой в зубах, так и лежит. — У нас так не умничают. Зачем любить пустоши? Их нужно знать, опасаться, но любить? За что? Главное, еды притащить, а всё остальное для ученика — лишнее.
— Так может ты и будешь его учить? — Гунир спрашивал тихо, но каким тоном!
— Не-не-не! — я вмешался в спор, пока не дошло до беды. — Я тебя просил учить. Это твой лес. Ты и учи.
— У меня отлично выходит читать следы и тут, — Зимион перекатился на бок, чтобы видеть меня.
— Ага, — я легко согласился. — Охотники едят мясо по заслугам. Вот только ты всё это умеешь уже много лет, тебя чуть поправить нужно было. А для меня всё это в новинку. Кому как не ему учить меня?
Мы все помолчали. Наконец, Гунир со вздохом отошёл от Зимиона, поднял с земли свой тяжёлый меч.
— Идём. Попробую без красивостей. Пару часов урока и займёмся делом. Гляди, — ватажник ткнул ножнами в левую сторону. — Легче всего искать следы у воды. К воде все приходят пить. И крупные, и мелкие звери. И птицы прилетают. А там мягкий, вязкий ил только и ждёт их, чтоб сохранить следы. Потом полегче тебе найти мягкую, рыхлую землю, что сохранит на себе след. После дождя хорошо искать следы, а вот на сухой земле уже и не всегда можно понять, что к чему.
Под такой мерный, напевный пересказ явно чужих слов мы и шли по берегу против течения. Гунир мельком бросал взгляд на тростник. Вдруг довольно произнёс остановившись.