Морпех. Малая земля
Шрифт:
Главстаршина Прохоров остался дожидаться в точке сбора в километре от Глебовки с однозначным приказом в поселок, что бы там ни случилось, не лезть – рисковать радиостанцией старлей не собирался ни при каких обстоятельствах. Если разведгруппы не вернутся к оговоренному сроку, он должен был отойти на несколько километров севернее и выйти в эфир, передав последнюю радиограмму, заранее написанную Алексеевым. После чего самостоятельно
– Часовой за угол завернул, – шепнул Левчук. – Там и возьмем. Ты или я?
– Давай ты, – без колебаний ответил Степан. – А я внутрь, как управишься – присоединяйся. Ванька, дуй на ту сторону, окна стереги. И чтобы тихо, стрелять запрещаю до самой крайней необходимости.
– Понял, – коротко кивнул Аникеев, растворяясь в темноте. Старшина, поудобнее перехватив финку, молча кивнул, подтверждая готовность.
Старлей зачем-то взглянул на наручные часы. Три часа сорок три минуты утра. Странное совпадение, но, как внезапно подсказала память, именно в это время 22 июня первая волна немецких бомбардировщиков пересекла границу СССР. А спустя еще семнадцать минут в расположениях советских погранзастав взорвались первые вражеские снаряды и мины. Вот выбрал же он время! Ничего, будет вам сейчас двадцать второе июня в миниатюре! Камерный вариант, блин…
Легонько хлопнув Левчука по плечу, Степан преодолел оставшиеся метры и взбежал на крыльцо. Если дверь окажется запертой, возникнет проблема – так запросто ее не откроешь, придется заходить через окно, чего бы очень не хотелось. С другой стороны, к чему закрываться, если снаружи часовой бдит? Прислонив автомат к стене слева от входа, морпех бросил взгляд на петли и осторожно толкнул дверь. Почти нормально, изнутри всего лишь несерьезная накидная щеколда, а в образовавшуюся щель вполне можно просунуть лезвие. Никаких проблем – вытащить из ножен штык, поддеть, придержать, опуская, чтобы не звякнула ненароком. Все, можно заходить, с караульным старшина уже наверняка справился. Главное, чтобы петли не скрипнули.
Петли не скрипнули, и спустя несколько секунд старлей уже был внутри. Автомат? Нет, не нужно, только помешает, пистолета
Выручил ввинтившийся в дверь Левчук:
– Чего замер, старшой? Ни разу в сельсовете не бывал? Хотя поселок-то небольшой, так что, может, тут и местная школа располагалась, сразу не скажешь.
– Откуда, я ж городской, – нашелся Степан, ни разу, собственно говоря, не соврав. – Только в кинофильмах и видал. Я до войны в кино любил ходить.
– Понятно. – Левчук мазнул по лицу командира очередным быстрым взглядом, которых за время их не слишком долгого знакомства накопилось уже порядочно. – Тогда давай ты направо, я налево. Командир местный наверняка в кабинете председателя обосновался, он размерами поболе прочих будет. Сколько у нас времени?
– Минут семь, максимум десять, – не раздумывая, ответил морпех. – Успеем, не успеем, но придется уходить. Работаем. Только тихо, нельзя нам нашуметь, пацанов подведем.
– Обижаешь, старшой, – хищно прищурился старшина. – Чай, не впервой. Потопали, что ль, навестим германца?
– Давай, Семен Ильич, время пошло…
Трофейный фонарик в левую руку, большой палец – на кнопку включения, остальными прикрыть линзу, чтобы наружу вырывался только тонкий лучик света. В правую, соответственно, штык-нож. Клапан кобуры расстегнут, патрон в стволе – но это на самый крайний случай. Приоткрыть дверь, проскользнуть внутрь и замереть, оценивая обстановку. Фонарик светит почти параллельно полу, лишь чуть-чуть размывая мрак, но Степану этого достаточно – глаза уже привыкли к темноте. Комната на два окна, книжный шкаф под дальней стеной, массивный письменный стол и несколько стульев. Точно не школа, все-таки сельсовет или клуб. Скорее, первое – в углу кучей свалены какие-то не заинтересовавшие оккупантов папки и книги, видимо, предназначенные для растопки печи; по вышарканному дощатому полу раскиданы затоптанные сапогами бумаги. Ничего интересного, одним словом. Пошли дальше.
Конец ознакомительного фрагмента.