Морские дьяволы
Шрифт:
— Да, позиция у нас не блестящая, — негромко проговорил Тайри. — Будет чудо, если нам удастся обогнать малютку. Слишком уж велик курсовой угол. Курс цели?
— 270°, - ответил рулевой.
— Курс 270°! Полный вперед! Боевая тревога! Приготовить торпеды!
В одно мгновение лодка наполнилась шумом и движением. Сонные матросы вскакивали с коек и занимали свои посты. Электрики проверяли состояние аккумуляторов, торпедисты — торпедные аппараты и торпеды, корабельные коки наполняли кофейники. Во времена давно минувшие в такие моменты всей команде для поднятия духа выдавали ром, но наш современный флот ограничивается черным кофе.
Верхняя надстройка лодки гудела от потока воды, расстояние между лодкой и целью сокращалось. Несколько раз подняв на короткое время перископ, Тайри обнаружил, что в кильватер за основной целью следуют два меньших судна тоннажем примерно 1000 и 1500 тонн. Но все свои надежды команда возлагала на первое судно грузоподъемностью 7000 тонн. Именно оно заставляло сильнее биться сердце Тайри — ведь потопление такой «малютки» вернуло бы «Бауфин» ее былую славу.
Море было зеркально спокойным, и Тайри раздражало, что каждый раз перед поднятием перископа приходилось замедлять ход, иначе от поднятого перископа появился бы слишком большой бурун. Цели приближались к берегу, и Алек проклинал себя, что не выбрал позиции поближе к нему.
В боевой рубке царило напряженное молчание, когда на трапе, ведущем из центрального поста, появилось улыбающееся лицо камбузного юнги.
— Не хотите ли чашку кофе, сэр? — спросил он.
— Пожалуй, это будет кстати, — ответил огорченный командир. Черного… Спросите старшего механика, все ли он выжимает из машин.
— Моторный отсек! — вызвал диктор. — Командир хочет знать, все ли вы выжимаете из батареи?
В ответ раздался хриплый голос:
— Да, сэр, механик говорит, что он дает такой ход, какой только может выдержать батарея, и вскоре нам придется сбавить его.
Спасибо Центральной Америке и Бразилии — на секунду кофе разрядило обстановку. Трудно себе представить, как без него можно было бы вообще вести войну и как без него действовал бы наш флот! Во время боевого похода подводников всегда очень волнует, как один из самых важных, вопрос о пище. Настроение подводников во время второй мировой войны поднимали не фотографии соблазнительных девушек, а машинки для приготовления мороженого. Картинки могли наскучить, но мороженое — никогда.
Целый час подводная лодка шла полным ходом, преследуя противника, но атаковать по-прежнему было нельзя. Приходилось выбирать: или стреляй, как придется, или вовсе откажись от этой дичи.
Сблизившись с транспортом на расстояние 3180 метров, торпедисты «Бауфин» приготовили к стрельбе шесть носовых аппаратов. «Операция Барни» кончалась через три дня, и если торпеды вернутся обратно в Пирл-Харбор, им там не очень-то обрадуются. На базе их было вполне достаточно, а кроме того, так хотелось попасть в эту завидную цель! Даже одно попадание поубавило бы ей ходу, и ночью «Бауфин» могла бы прикончить ее.
И вот, как англичанин лорд Нельсон, американец Алек Тайри пошел на риск.
— Ну что ж, Джонни, — сказал он своему старшему помощнику капитан-лейтенанту Джону, — ведь не затем мы тащили «рыбешки», чтобы привезти их обратно домой. Готов ли торпедный автомат стрельбы?
— Все готово, сэр.
— Проверить пеленг и приготовиться к залпу. Поднять перископ!
06.14 — Первый аппарат — пли! Второй — пли!
Шесть торпед одна за другой отправились в путь. Вдруг раздался возглас акустика:
— Одна торпеда меняет курс! Она возвращается обратно! Пеленг 50°!
— Срочное погружение! — закричал Тайри. — Заполнить цистерны быстрого погружения!
Во время погружения гидроакустик доложил, что контакт с возвращающейся торпедой потерян. Опасность попасть под удар своей торпеды, совершающей циркуляцию, исчезла, и Алек приказал снова всплыть на перископную глубину.
В это время на лодке услышали несколько взрывов. Некоторые из них были, вероятно, взрывами глубинных бомб, но один был определенно похож на взрыв торпеды, попавшей в цель. Что ж, в конце концов, атака могла увенчаться успехом.
Напряжение достигло предела, когда командир, наблюдая за ползущей вверх стрелкой глубомера, отдал, наконец, приказание поднять перископ. Берясь за ручки перископа, он заметил, как повлажнели у него ладони. «Что-то я не слежу за собой, — упрекнул он себя. — Нельзя же терять самообладание из-за такой ерунды».
Диктор, да и все остальные в боевой рубке, за исключением рулевого, который не спускал глаз с репитера гирокомпаса, напряженно следили за тем, как командир повернул перископ к цели, затем быстро осмотрел горизонт и вновь навел перископ на цель. Надежда все еще жила в их сердцах. Они с трудом поверили своим ушам, когда Тайри устало выпрямился и сказал:
— Промах! Не попали, черт бы их побрал!
Через перископ Алек увидел, что огромный транспорт и два его маленьких дружка быстро направляются к спасительному берегу. В вахтенном журнале появилась короткая запись: «Удручающее зрелище».
Три цели, шесть торпед и ни одного попадания. Алек пришел к выводу, что избранная им дальность стрельбы была слишком велика для электрических торпед марки «18». Ну, а что касается повернувшей обратно торпеды, то на мгновение она заставила сильнее забиться его пульс. К счастью, опасность миновала видно, «рыбешка» переменила свое решение и направилась еще куда-то.
Когда я перебирал в памяти все эти приключения Алека Тайри, в голову мне пришли довольно слабые стишки, приписываемые Генри Кирку, который называл себя «чудесным рифмоплетом»:
И хитрый Каттафелто так поступить решил. Он корабли свои на дно морское опустил, Чтоб, улучив момент, врагов злых покарать, Из царства старого Тритона смерть послать.Эти вирши, предсказавшие появление подводной лодки, были написаны почти за сто лет до того, как она действительно стала оружием ведения войны. Но ведь они были написаны почти через двести лет после того, как в 1620 году голландец по имени Корнелиус ван Дреббель катал короля Якова I по Темзе на лодке, которая могла погружаться под воду. Невольно задумываешься над тем, как малого лет идея подводной лодки была известна человечеству и как по-разному, то равнодушно, то с энтузиазмом, относилось оно к этой идее.