Морские львы
Шрифт:
— Я хотел бы так думать, но самая главная часть его путешествия — в западную Индию, и я надеюсь, что он не способен пренебречь своими обязанностями.
— Росвель должен будет остановиться возле берегов западной Индии, дядюшка?
— Наверное, если исполнит полученные им приказания, а я надеюсь, что молодой человек не забудет ничего. Но он там недолго останется.
В эту минуту лицо Марии прояснилось.
— Если вы не обманываетесь, то мы можем ожидать его через три месяца.
— Если Гарнер, — сказал Пратт, — возвратится сюда с полным успехом, то я желал бы знать, согласитесь ли вы на его предложение, если, конечно, он сам нисколько не переменился?
Хотя Пратт любил Марию более, нежели признавался в этом самому себе, но, однако, не решился еще назначить ее своей наследницею. Мысль разлучиться с богатством была для него ужасна, а потому он не мог и подумать о завещании. Если бы он не сделал никакого акта, Мария не имела бы никакой части в его имуществе. Пратт это знал, а потому очень обеспокоился: в самом деле, с некоторого времени он сам заметил плохие признаки в своем здоровье и однажды все же начал писать завещание.
Глава XIX
Было около полудня, когда оба «Морские Льва» подняли паруса. Все матросы были на палубе, и ничто на бесплодной земле острова не указывало больше на присутствие человека, исключая пустого дома и четырех куч бревен.
Слышались песни матросов; все были счастливы, веселы и думали о радости возвращения. Дагге был на палубе и принял начальство над своею шхуной, хотя ходил еще с некоторою осторожностью. Росвель поспевал везде.
Ойстер-пондская шхуна первая отчалила от берега. Ветер в этой бухте был несилен, но его было вполне достаточно для движения шхуны.
Росвель, сделав в бухте около мили, дожидался другой шхуны. Через четверть часа Дагге был на расстоянии голоса.
— Ну, — крикнул Дагге, — вы видите, Гарнер, что я прав: у нас довольно ветра с этой стороны и еще более со стороны земли. Нам только остается плыть среди ледяных гор, пока будет светло, и выбрать место, где бы мы могли провести ночь. Я не думаю, чтобы можно было плыть ночью среди всех этих льдов.
— Я хотел бы, — отвечал Росвель, — чтобы мы плыли как можно скорее и могли бы проплыть сквозь этот лед засветло. Десять часов такого ветра — и мы будем вне льдов.
— Теперь, — сказал Дагге, — я тороплюсь так же, как и вы.
Оба корабля продолжали плыть к тому месту, которое было под ветром, туда, где виднелся большой проход во льду, которым они надеялись пробраться к северу.
Так как Дагге был более опытный моряк, то оба капитана согласились, чтобы его шхуна шла впереди. Через час оба корабля вышли из большой бухты и удалялись от группы островов, плывя со скоростью около десяти узлов в час. По мере удаления от земли начали подниматься волны, и все предвещало ветер, хотя не очень крепкий.
Наступила ночь. На севере заметили белую цепь ледяных гор, отражавших косвенные лучи заходящего солнца. Вокруг шхун было большое пространство воды, совершенно свободное от сплошного льда, и даже не было видно больших льдин. Дагге думал провести ночь под ветром плавающих гор.
Первые часы этой ночи прошли в ужасной темноте. Дагге направился к цепи гор, не принимая других предосторожностей, кроме уменьшения парусов и деятельной осторожности. Каждые пять минут с вершины задней мачты слышались слова: «Смотри вперед!» Ни один человек не сходил с палубы. Беспокойство было очень сильно, и самый младший из матросов знал, что следующие двадцать четыре часа определят судьбу путешествия.
Дагге и Росвель были в беспокойстве: должна была взойти луна, но она еще не показывалась. По небу плыли облака, сквозь которые прорывались звезды.
Около девяти часов ночи густой туман, распространившийся над океаном, увеличил темноту. Это сделало Дагге еще более осторожным, и он направился к западу, чтобы не попасть в средину льдов. Росвель следовал за его движениями, и когда луна рассеяла свой свет, обе шхуны были менее, чем на милю, от цепи гор. Скоро увидали, что возле пловучих гор находились ледяные равнины. Они лежали далеко на юг, а потому могли представить препятствие, если не опасное соседство. Эти равнины были похожи на те, которые шхуна уже встречала. Они были прорезаны напором волн, имели не более четверти мили в диаметре, и отдельные льдины были не крупнее обыкновенного речного льда. Соседство этих льдов заметили по шуму, производимому столкновением льдин. Этот шум был слышен, несмотря на свист ветра.
Оба капитана начали сильно беспокоиться. Скоро увидали, что Дагге был очень дерзок и без достаточной предосторожности и предусмотрительности направился к льдам.
По мере того, как всходила луна, легко было понять всю опасность положения. Не было бы ничего величественнее сцены, развернувшейся перед глазами моряков, если бы не была слишком очевидна опасность, которой подвергались обе шхуны, бывшие под ветром ледяного берега.
Около десяти часов луна взошла над горизонтом довольно высоко; туман росою оседал на лед, где и замерзал. Океан в эту минуту казался светящимся, и все предметы на нем обозначались ясно. Тогда-то моряки поняли трудность своего положения.
Смелые люди обыкновенно беспечны в темноте, но когда опасность очевидна, их движения выказывают более благоразумия и осторожности, нежели движения людей робких. Лишь только Дагге заметил огромные массы ледяной равнины, которые, плывя по волнам, сталкивались между собою и производили тот же шум, как бурун на морском берегу, он дал почти инстинктивно приказание спустить паруса и поставить корабль против ветра, по крайней мере, насколько позволит это его конструкция.
Росвель заметил эту перемену маневра и, как она ни была незначительна, сделал то же. Большие льдины были так близко, что каждый из кораблей, проходя возле них, получил несколько небольших ударов льдом. Было ясно, что шхуны зашли в середину льдов, и что Дагге во-время приказал уменьшить паруса.
Следующие полчаса были полны напряженного ожидания. Встречали обломок льда за обломком, и шхуна получала толчок за толчком, пока, наконец, глазам моряков не представилась сплошная ледяная равнина. Она шла на юг насколько мог видеть глаз. Оставалось только поворотить корабль.
Дагге приказал поднять передний парус и спустил задний, треугольный. В это время обе шхуны были под своими фоками, марселями и гротом с двумя рифами. Эти паруса были недостаточны для поворачивания корабля, потому что для этого были необходимы задние паруса; маневрировали очень старательно, и оба корабля одинаково успешно пробирались среди необозримого ледяного пространства. Слышно было, как лед ударялся в бока кораблей.