Морские люди. В двух частях
Шрифт:
– А что не летом?
Мичман отмахнулся:
– Сам знаю, что летом сподручней, сказано тебе русским языком, что руки не доходили. Ты грузись. Да аккуратней, не разбрасывайте материал, а то ходи, убирай за вами. Ворота не забудь закрыть, сегодня больше никто не приедет.
Петрусенко совету последовал.
На этом месте, делившийся с Климом историей своей поездки главный боцман замолчал. Сердито сопя, вынул сигарету, прикурил и тихим голосом продолжил:
– Так хорошо складывалось. Кроме выписанных досок мы там двадцатку закинули и около десятка брусков не обошли. Главное, хороший был материал, без единого сучка,
Левую добычу сгрузили в обговоренном месте, кустах поближе к гарнизону, чтобы таскать легче было. Вечерком хозяйственный друг Петрусенко с товарищем наведался туда с легкими санками на веревочке. Кроме примятых кустов и оставленных неизвестными желтых разводов на снегу ничего не нашли.
– Что за люди, - плевался огорченный главный боцман корабля, когда узнал о неудачном завершении операции.
– Не успеешь положить, тут же утащат все прямо из-под носу. Как можно с таким народом жить, скажи, Клим.
– Зачем тебе доски? Что, продать хотел?
– Не. Борьку своего держишь в бабы Шурином сарайчике? Вот и мы договорились с одним. Я ему обещал помочь с материалом на постройку такого же, а он посулил место в нем для нашего поросеночка. Аннушка ходила бы, кормила его.
Петр Иваныч неподдельно переживал. Пропала надежда по прибытии с дальнего похода иметь к столу соленое сало.
А что с "вини спиритус"? С двадцатью кило нетто? Каракулевый лейтенант вернулся, благополучно справился с поручением и уехал. Черкашин выстелил газетами и ветошью рундук под своей койкой, в получившуюся люльку поместили этот, весьма необходимый для радиотехнических нужд компонент. Катастрофа случилась после обеда, когда он прилег немного поспать. То ли переел старпом, то ли мелким получилось ложе для бутыли, но лопнула она, раздавил ее Виктор Степанович. Два ведра жидкости вытекли, подтопили каюту и пустили густой аромат.
Было разбирательство с привлечением специально созданной комиссии, в ее состав включили представителей корабля, склада. Хорошо, горлышко с печатями осталось цело. Составили акт и потерю восстановили. Осколки вымели. Кстати, боковые оказались на удивление даже тоньше оконного стекла. Злопыхатели утверждали, что каюта благоухала более полумесяца. Наверное, ходили, специально нюхали.
Клим не лез с расспросами ни к главному боцману, ни к участникам спиртовой эпопеи. Своих забот оказался полон рот.
Подтвердилось, командир отделения из Петьки Иванова никакой. Спроси у него, где матрос Милованов, или чем занят матрос Конев, уточни какую тему следует изучать на занятиях по специальности, ответ будет один: не знаю. Не знаю, наверное, Ванька где-то курит. Не знаю, Игорешка вроде бы ушел в учебный корпус, к знакомому инструктору. Тема, какая тема? А, там в журнале написано, посмотреть надо... И усаживал мичман Борисов своего помощника напротив себя, в сотый раз заводил разговор о том, что они тянут воз оба только на словах. Долженствующий стать правой его рукой Петр ведет себя как рядовой матрос, перекладывая этим свою долю груза на старшину команды. Петька виновато ежился, давал слово в корне пересмотреть отношение к своим обязанностям.
С тех пор, как стало известно о боевой службе, на гидроакустиков насел командир боевой части. Он лично присутствовал на занятиях и нещадно школил тех, кто по его мнению показывал слабые результаты. Причем, делалось это по собственной, им разработанной методе. Ошибся специалист - будь добр к следующей встрече подготовиться по всей теме. Ноу-хау имело сто процентов успеха в борьбе с лентяями.
На тренировки офицер приносил записи шумов подводных лодок и надводных кораблей вероятного противника. Ошибки в определении источников и их тактико-технических данных исключались. Старшине команды, командиру отделения вменялось в обязанность неукоснительно добиваться только отличных результатов от каждого подчиненного. Для контроля появился специальный журнал, где записывалось, с какой по счету попытки обучающийся дал правильный ответ.
Матрос Конев предложил сделать планшет по надводным и подводным кораблям противника. Петька идею подхватил, достал у друзей-активистов лист ватмана, Коля Милованов расписал все в лучшем виде. Против названия каждого были записаны издаваемые именно им характерные шумы, ну там, шорох осенних листьев, шепот дождя, скрип огородной тачки. Причем, необязательно было тащиться на боевой пост, наглядное пособие вывесили прямо в кубрике. Милованов даже силуэты изобразил, хотя такая таблица больше подходила для торчащих наверху сигнальщиков. Тоже пригодилось. Пришли комендоры с шестиствольных установок и слизали картинки один к одному.
Лейтенант Коломийцев узнал, объявил благодарность командиру отделения матросу Иванову, выразил надежду, что такой заботливый человек и впредь будет полезным для родного коллектива. Борец за справедливость поднял руку, дождался разрешения:
– Товарищ лейтенант, это мысль Конева. Делал Милованов. Я, как говорится, сбоку припеку. Просто смотрел и хвалил.
– Значит, мудро руководили. Еще раз молодец. Выходит, вы, товарищ Иванов уже готовы как командир отделения. Буду ходатайствовать о предоставлении вам соответствующего занимаемой должности звания старшины второй статьи.
Петька посмотрел на сослуживцев. Те восприняли услышанное как должное, хотя прекрасно понимали, что боевому их Петрухе комдив дал завышенную оценку сгоряча.
Гидроакустики знали, что не к теще на блины они идут в распоряжение оперативной эскадры. Предстоит много практической работы, которая будет в корне отличаться от того, чем занимаются все гидроакустики в районах боевой учебы. В свободных водах Тихого океана быть им на острие настоящих боевых действий. Эту мысль старшина команды старательно втолковывал легкомысленному своему помощнику. Тот кивал, соглашаясь, и старался убедить мичмана, что будет всячески настраивать подчиненных на серьезный подход к делу. Клим вздохнув, замолкал, но при каждом удобном случае напоминал об обещанном.
А время убытия приближалось. Уже замполит сходил в кафе "Фрегат", договорился насчет столов на сорок персон. Уже составили список приглашенных от лица убывающих на боевую службу. Женсовет во главе с Людмилой Терешковой принялся украшать зал плакатами с пожеланиями доброй службы за пределами родных морей. Замполит обеспечил листами ватмана, гуашью. Работа началась. Пожелания дополнили комиксами на злобу дня, благо бумаги хватало. Нарисовали старинный парусник с бортовым номером БПК, поставили за штурвал статного военного моряка в парадной форме, при кортике, с погонами капитана 3 ранга. Хотели написать что-то красивое, необычное, да мысль зациклилась на традиционных семи футах под килем и застопорилась. Людмила махнула рукой: