Морские люди

Григорьев Юрий Гаврилович

Так размышлял он, ритмично работая руками. Ноги не включал, берег силы. Жилет держит хорошо, настроение ничего, годится, главная задача держать направление. А как это сделать, если корабль все больше и больше удаляется, скоро он исчезнет за горизонтом, до звезд еще ждать и ждать. Минутку! Левая щека чувствует дуновение воздуха, вот так и надо держать нос, то есть щеку по ветру. Понятно, его снесет немного в сторону от курса, необязательно ветром. Существующие морские течения тоже внесут свою лепту. Но в пределах видимости корабельных наблюдателей он будет сутки, даже больше. Что там каких-то несколько часов.

Он старался плыть, не меняя положения головы. Ветерок легкий, потеряешь его и все, на спасении можно

ставить крест. Разве можно найти человека в океане, пустынном на сотни километров вокруг. Поэтому не заметил, что сзади к нему приближается какое-то судно. Причем, оно идет целенаправленно.

Согласно Женевским соглашениям 1954 года, хозяином Парасельских островов, архипелага Спратли считалась Республика Вьетнам. Потеряв помощь в лице США, южане не могли противостоять притязаниям Китая. Конец давнему спору могли принести уточненные данные. Этим и занимались гидрографы Социалистической Республики Вьетнам. Китайцы были рады держать лапу на акватории, где можно заниматься рыбалкой, развивать нефтепромысел, курортный бизнес и, главное, оседлать оживленную морскую трассу, что позволяло при необходимости диктовать свои условия всем пользующимся ею государствам. Подобное желаниям нового государства претило. Правительство поставило перед своими учеными задачу прояснить обстановку, в помощь им пригласили именитых географов со стороны.

Вьетнамские гидрографы возвращались из очередного рейса по многочисленным островам Южно-Китайского моря. Работы было много, наконец, она закончилась, наступило естественное в подобных случаях расслабленное состояние. Те, кто еще вчера не имели свободного часа, сегодня превратились в пассажиров и вели праздный образ жизни. Лишь команда привычно несла вахту, впереди ученых ждал архипелаг Спратли.

Одинокого пловца в оранжевом жилете первым заметил рулевой. Он тут же закричал:

— Капитан, прямо по курсу человек. Двигается!

Все свободные столпились на баке. Те, у кого были бинокли, комментировали:

— Плывет брассом. Далеко еще, не разобрать, но, кажется, нас он точно не видит.

— Наверное. Господин Нилсен, дайте знать на мостик, пусть подадут сигнал.

— Во, услышал, услышал! Чего это он, на нас ноль внимания, поплыл себе дальше.

— Думаешь, спортсмен, или чудак какой-нибудь ставит рекорд? А где сопровождение?

— Сейчас, подойдем ближе, разберемся. Товарищ Бинь, мне кажется выпал человек за борт, испугался. Пока плыл, сошел с ума. Отсюда столь странная реакция. Переведите, пожалуйста, какого мнения придерживаются ваши?

— Сан Саныч, скорей всего это рыбак. Тут по островам их много. Джонка потонула, остался один. Может быть такое?

Тот, кого назвали Сан Санычем, кивнул, оторвался от бинокля, вновь продолжил по-русски:

— Передайте своим товарищ Бинь, я вполне допускаю подобное, но, по-моему, у него светлые волосы. Это определенно европеец.

Подошли ближе. Выбросили за борт штормтрап, никакой реакции. Терпящему бедствие кричали, свистели, знаками показывали, чтобы поднимался на борт. Матрос Киселев, а это был он, упрямо плыл вперед. Сначала не поверил своим ушам, услышав сирену. Подумал, что начались галлюцинации. Потом дошло, что для глюков рановато. За ним точно шло судно. Посмотрел, не советское. Может, вражеское. Плыл и горестно размышлял о том, какой он невезучий. Допризывником пошел в ДОСААФ, учился на легководолаза, представлял себя лихим моряком. Попал в официанты, еду офицерам подавать. Ловил акулу, безуспешно, только выпал за борт. Подошло спасение, с судна приглашают к трапу, но еще неизвестно что лучше, сдаться или пусть его останками отобедают морские обитатели.

Тонуть не хотелось. Значит, эти поднимут на борт. Кто они такие? Название судна видел, не иероглифы. Хоть это радует, что не японцы и не китайцы. Может, филиппинцы там, малайцы какие. Хрен редьки не слаще.

Возьмут в плен, заставят работать на себя. Наши не знают, будут считать, что дезертировал, как тот придурок с «Василия Чапаева» или в океане утоп. Может, снять куртку, шорты? Еще неизвестно, как эти относятся к советским. Поздно, одежда долго еще будет плыть за ним, да и кто кроме наших военных носят синие сатиновые трусы.

Спустили шлюпку. Полуголые, худые, гребцы напоминали подростков. Матрос прикинул, что на суше мог бы спокойно справиться с двумя, даже тремя такими противниками. А на воде… Дадут по башке веслом и все господа акулы, кушать подано. Покорно позволил поднять себя на палубу, глядя на весело скалящих зубы, похлопывающих по плечам людей, попытался улыбнуться, чем вызвал всеобщий восторг. Заговорили на каком-то своем, гортанном языке, непривычном для русского уха. Потом прозвучала фраза на английском. Говорили протиснувшиеся вперед двое бородатых, рослых мужчин лет под пятьдесят. А может они такими выглядели на фоне мелких аборигенов.

Решил молчать, стоял, исподлобья разглядывал собравшихся. Когда кто-то протянул запотевшую бутылочку оранжевого сока, выпил, машинально поблагодарил:

— Спасибо.

И опешил, услышав радостное: «Лиенсо, лиенсо!». Один из европейцев не менее экспансивно закричал:

— Так ты русский, сынок! Откуда, как здесь оказался? Да не молчи, мы ученые, из Ханойского университета, описываем острова. Опять не веришь… Ну вот тебе мои документы, смотри.

Фу-у! Киселев перевел дыхание. Через несколько минут весь экипаж знал, что подобрали советского матроса с идущего в Камрань корабля, что капитан думает сменить курс и идти к побережью. Впереди двести миль, но, если верить спасенному, его корабль вот-вот должен начать движение навстречу, потому что приближается время накрывать на ужин:

— Лиенсо гарсон, гарсон!

Перевод французского этого слова он знал, некоторые матросы, переделав его на русский лад, называли вестовых «гарсонщиками».

Сан Саныч дал кому-то ключи от каюты и попросил принести тенниску, шорты, тапочки. Тропическую форму отдали на просушку вахтенному. Коллега русского ученого строго-настрого приказал не спускать с нее глаз, иначе утащат… на сувениры. Капитан, тоже небольшого роста, произнес что-то тонким голоском, сделал знак рукой. Как тут же пояснил переводчик товарищ Бинь, он приглашал спасенного и Сан Саныча в свою каюту. Из Ханоя пришел ответ на экстренный запрос, судну разрешено действовать по своему усмотрению, а советским дали знать, что матрос найден. Скоро по звонку появился еще один вьетнамец, молодой парень. Всех пригласили за стол. Угощали супом из морепродуктов в лакированных керамических чашках. Ели фарфоровыми ложками с короткой ручкой. Подавали маленькие хрустящие блинчики с мясом. Переводчик пояснил, что блинчики делают из рисовой муки, они обязательно должны быть очень тонкими, прозрачными, вот как сейчас. Кушать суп и блинчики следует с национальным соусом Ныок мам. Киселев попробовал, ему очень понравилось. Потом появились стаканы с крепким вьетнамским чаем.

— Я хочу познакомить советского моряка с его спасителем, матросом Нгуен Динь Као. Он нес вахту на руле и первым заметил терпящего бедствие.

Володя пожал протянутую руку. Парень о чем-то горячо заговорил. Как выяснилось, Као рад знакомству, на будущий год он собирается поступать в советский институт, хочет получить специальность нефтяника.

Капитан дополнил:

— Да, нам необходимы грамотные инженеры. На Парасельских островах и архипелаге Спратли много нефти, надо уметь добывать ее своими силами. Уверен, Као добьется намеченного. В свободное время он готовится к вступительным экзаменам. На борт прибыл с учебниками, здесь ему помогает ваш соотечественник, Сан Саныч. Я с радостью подпишу все требуемые документы для столь целеустремленного матроса…