Морские тайны

У меня уже создалась целая флотилия — больше десятка книг, так или иначе связанных с морем. Но морская тема неисчерпаема, и волнующих загадок ещё поистине безбрежный океан.

Отправишься в море с учеными на большом экспедиционном судне, какое с полным правом можно назвать плавучим институтом, или с рыбаками на траулере — и возвращаешься с богатым уловом занимательных историй, новых тем и сюжетов. А отважные, веселые люди, с которыми ты ходил в плавание, становятся

героями подсказанных ими книг.

Для этой книги я отобрал такие истории, чтобы они были интересны вам, — быть может, будущим морякам и ученым. Мне хотелось показать, какие очень разные и порой необычные загадки ожидают вас в море — и не только где-то на дальних океанских просторах, но и в местах, вроде бы всем хорошо знакомых, неподалеку от родных берегов.

У морских тайн замечательное свойство: чем быстрее их разгадывают, тем больше новых загадок и увлекательных проблем возникает впереди, на краю горизонта, где небо незаметно сливается с водою. Один исследователь пояснил это хорошим образным примером: чем больше делается материк уже открытых, разгаданных тайн, тем длиннее становится его береговая линия — граница с океаном ещё неизвестного, которое предстоит познать. Но помните, что тайны раскрываются лишь перед людьми не только смелыми и закаленными, но и много знающими и умеющими.

А пока я вас приглашаю отправиться со мной в океан мысленно, под алыми парусами воображения, чтобы узнать, какие удивительные загадки он порой преподносит.

Пожалуй, ни разу за все годы адвокатской практики не доводилось ещё Николаю Павловичу Арсеньеву сталкиваться с таким необычным судебным делом.

Утром в коридоре областного суда его поймал грузный, всегда задыхающийся председатель городской коллегии адвокатов Арцимович, цепко схватил за обе руки, будто собираясь пуститься с ним вприсядку, и громко зачастил:

— Здравствуйте, дорогой! Наконец-то поймал. А то хотел уже посылать за вами. Звоню, звоню, никто не отвечает. Есть интересное дельце. Возьмитесь, вы сейчас свободны.

— Какое дело?

— Дело капитана Голубничего. Гибель траулера с командой. В прошлом году, не помните?

— Нет, ничего не слышал. А почему же так затянулось следствие?

— Да нет, следствие началось недавно. Тогда ведомственная комиссия признала этого Голубничего невиновным, дело против него не возбуждалось. А теперь выяснились новые обстоятельства. И представляете, каким романтическим образом? Нашли письмо в бутылке!

— В бутылке?

— Ну да. Море принесло. Бутылка, а в ней записка — прямо роман! Соглашайтесь! Его родственники и сослуживцы хотят, чтобы именно вы взяли на себя защиту. Слава, мой дорогой, о вас идет громкая слава. Договорились?

— Я бы хотел сначала познакомиться с делом.

— Конечно, конечно. Зайдите в прокуратуру, я предупредил.

— Я смотрю, вы уже без меня меня женили...

— Но я же вас хорошо знаю, дорогой! Разве старый романтик откажется от такого дела?

И вот на столе перед Арсеньевым лежат три толстые папки унылого фиолетового цвета. Он читает подшитые в них документы,

справки, заключения экспертов, прослушивает магнитофонные записи допросов — и увлекается всё больше.

В декабре прошлого года, возвращаясь домой с промысла в Атлантике, рыболовный траулер СРТ-3224 «Смелый» попал в жестокий шторм. Было морозно, около двенадцати градусов. Волны захлестывали палубу. Судно начало быстро обрастать льдом. Его не успевали скалывать, и тяжесть нарастающего ледяного панциря грозила потопить траулер. Обледенелая антенна лопнула, связь с миром прервалась.

Ночью капитан решил изменить курс и укрыться от шторма под защитой двух безымянных островков. Расчет оказался правильным, и около двух часов маленькое суденышко благополучно продержалось у кромки ледяного поля, окружавшего островки. На палубе даже удалось навести некоторый порядок.

Но в 5 часов 35 минут переменившийся ветер снова вынес судно на чистую воду — под удары десятибалльных волн. Капитан резко развернул траулер, пытаясь вернуться к спасительной ледяной кромке.

Но судно неожиданно напоролось на подводный камень и получило большую пробоину.

Машинное отделение стало заливать водой. Погас свет. Надев спасательные пояса, все вышли на палубу. Крен судна увеличивался и не давал спустить единственную уцелевшую шлюпку, другую волны уже дав­но разбили в щепки. Радист, успевший наладить временную антенну, передавал безответные призывы о помощи. Жгли фальшфейеры, пускали ракеты. Но кто их мог заметить в непроглядной штормовой тьме?

Около семи часов утра три набежавших одна за другой громадных волны смыли людей с палубы и перевернули траулер. Он тут же пошел ко дну.

Погибла почти вся команда — двадцать два человека. Лишь троим — штурману Кобзеву, матросу Харитонову и капитану Голубничему удалось добраться по льду до берега. Они уже начали замерзать, но в полдень, когда шторм немного утих, их спас подошедший к островку польский траулер. На нём каким-то чудом успели принять сигналы погибавшего «Смелого».

Для расследования обстоятельств трагической гибели траулера была создана специальная комиссия из старых капитанов и опытных специалистов. Ранней весной она выехала к месту катастрофы на спасательном катере. Водолазы нашли затонувшее судно и осмотрели его. «Смелый» лежал на глубине семнадцати метров, переломившись пополам. Все палубные надстройки покорежены штормовыми волнами.

Тщательно изучив материалы и опросив спасшихся моряков, комиссия пришла к выводу, что капитан Голубничий сделал всё возможное и в гибели траулера неповинен.

Но через три месяца, в начале лета, на берегу острова Долгого нашли засмоленную бутылку, выброшенную волной. А в ней оказалась записка...

Записка тоже была подшита в дело, и Николай Павлович перечитал её несколько раз.

На измятом, в подтеках листочке бумаги, вырванном из школьной тетради в косую линейку, было написано корявыми, налезающими одна на другую буквами.

Крен достигает пятидесяти градусов. Мы тонем. А всё из-за старого осла! Я видел, как он растерялся и командовал полную чушь. Если бы не он, мы бы уцелели. И первый убежал с мостика, сволочь! Останусь жив — найду его хоть на дне. А если погибну, пусть все узнают: виноват капитан. Прощай, мама!

Ник. Лазарев.

Записку вместе с бутылкой передали в прокуратуру. Экспертиза показала, что её действительно написал погибший первый штурман «Смелого» Николай Лазарев. Началось следствие, и теперь против капитана траулера Голубничего возбудили уголовное дело.