Морские узлы жизни
Шрифт:
– Смотри, какого налима вытащил, – восторженно заорал во весь голос Вовка, и не успело эхо из леса повторить его слова, как извивающаяся рыба плюхнулась в свою родную стихию. Однако налим придал силы ребятам к дальнейшим поискам.
– А-а-а, – на этот раз закричал Витька, – выдернул руку из воды, на пальце у него висел, вцепившись клешней, большой рак. Его положили на траву и долго рассматривали, как он шевелил глазами, усами и пытался ползти, грозно растопыривая клешни. При ручной ловле раки попадались нередко, но рыболовный азарт был выше и смельчаки бесстрашно совали свои ладошки в узкие норы. Человек овладевает природой, еще не научившись владеть собой.
Походы в лес и на речку друзья чередовали с походами на железную дорогу. Здесь, идя по шпалам, можно было найти выброшенные кусок сыра или хлеба или что-то еще «круче» типа немецкой зажигалки или губной гармошки. Война уже заканчивалась и, отслужившие, возвращались домой, в вагоне отмечая окончание службы. Ребятишки по железной дороге иногда доходили до станции Кривозерье, а, иногда, и до Бригадирского моста. Часто приходилось пережидать длинные поезда, которые обдавали ребят грохотом и визгом металла, и пылью, поднимаемой ураганом мчащегося состава.
В один из теплых осенних дней Вовка Прошкин, Юрка Табакаев и Витька Ваханов шли от ст. Кривозерье по шпалам, как обычно босиком, в шортах с промцей через плечо и подходили к совхозу. Вовка шел впереди и вдруг, громко вскрикнув, рванул вправо на скошенное поле и помчался по жнивью к дороге. Через несколько секунд за ним вдогонку, но молча, побежал Юрка. Витька стал смотреть, что их напугало, продолжая идти, и увидел: около рельса лежала голова дяденьки с желтым лицом и глядела на него. Витька судорожно глотнул воздух и его охватил такой ужас, что он, не помня себя и не обращая внимания на остро-колющие стебли скошенной пшеницы, бросился за друзьями. Ярче других сверкают пятки у того, у кого в них ушла душа. Еле отдышались, «три богатыря» решили больше на железную дорогу не ходить.
Ранняя самостоятельность ребятишек, а вернее безнадзорность сложилась не потому, что их матерям неохота было заниматься детьми – у них просто на это не было времени. Нюра очень любила своего последнего, беспокоилась о нем, и как только появлялось свободное время, все отдавала ему. Витька тоже любил маму и не отходил от нее, если она не на работе. Ходил с ней и за хлебом в магазин и за водой. Колодец находился рядом с совхозной конторой. Дубовые бревна сруба уходили глубоко вниз, и только эхо произнесенного звука свидетельствовало, что дно у колодца есть. В обеденный перерыв Нюра с сыном отправились за водой. Она с двумя ведрами в одной руке и коромыслом под мышкой шла впереди, а сынишка, как хвостик, плелся за ней. У колодца мама поставила ведра, чтобы набрать в них воды и в это время у магазина подрались собаки. Витька отвернулся и стал смотреть кто победит, а когда повернулся: мамы у колодца не было. Ведра стоят, и коромысло лежит, а мамы нет, и его, как молния, пронзила мысль, что она упала в колодец. Он заглянул внутрь, но там было темно. Это его еще больше убедило в своих догадках, и он заревел во весь голос, размазывая кулаками крупные слезы по лицу.
– Что случилось, сынок, – вдруг услышал он родной ласковый голос.
– Почему плачешь? – рука мамы нежно погладила его по выгоревшим стриженым волосам.
– Я заходила в контору на минутку.
Он ничего не ответил, вцепился в юбку и прижался. И на заплаканной его мордочке разливалось ощущение счастья.
Война уже была на последней стадии издыхания. Но она еще не закончилась, и колесо ее по инерции продолжало вращаться. Военные училища функционировали и не прекращали учить и тренировать молодых курсантов. Недалеко от совхоза находился военный аэродром, и воздух над поселком постоянно был наполнен звуками «ревущего зверя». Однажды, ребятишки с увлечением играли в войну, когда над картофельным полем появились два истребителя с красными звездочками на крыльях. К переднему на длинной веревке был привязан огромный туго набитый чем-то мешок, а второй пытался в него попасть из пулемета, выделывая вокруг разные фигуры. Рев мотора, порой, доходил до предела, заглушая трескотню выстрелов, но мишень безмятежно плыла по воздуху. Мальчишки бросили играть в войну и, притихнув, наблюдали «воздушный бой», пока нападающий не перебил веревку. Самолет, освободившись от груза, полетел на аэродром, второй, распаленный боем, растеряно покрутился над полем и двинулся за ним, а мешок, довольный, что над ним перестали издеваться, летел вниз, помахивая концами тряпки на прощанье летчикам, и упал где-то за железной дорогой.
– Давай сбегаем, посмотрим, – предложил кто-то из ребят.
– Далеко.
Искать мишень они не стали, но воздушный спектакль в памяти зрителей остался надолго. Для них – детей совхозных никаких кукольных театров или других детских зрелищ не было, но «кино» в клуб иногда привозили. Первый в жизни Вити кинофильм назывался «Черевички». На большом во всю стену белом экране двигаются люди и разговаривают между собой. Кузнец Вакула летит на чёрте в Петербург за черевичками. Разве можно такое забыть?
Памятное крещение
Осень, в садах уже дозревала смородина, а в лесу – дикая малина. Завтра выходной день.
– Сынок, завтра разбужу тебя пораньше, поедем в город.
– Зачем, мам?
– Мы пойдем в церковь. Надо будет тебя окрестить, ты ведь у меня еще не крещенный.
– А как это – окрестить?
– Ну, помажут тебя, молитвы споют, да я и сама толком не знаю. Прошкины Валя и Вова тоже едут с мамой.
На следующий день они уже в городе Пензе поднимаются вверх по улице, все выше и выше. Наконец, вот она, церковь Митрофановская. Большой каменный трехэтажный дом, с башней наверху, и на ней блестящий крест. Ребятам еще ни разу не приходилось видеть церковь, и было интересно посмотреть, что там внутри. Витя знал, что церковь – это где молятся Богу и помнил слова матери:
– Боженька видит тебя везде. Не делай ничего плохого.
Мама была совершенно неграмотная, не читала никаких церковных книг и не ходила в церковь, но Бога признавала всегда. Знания свои, вероятно, черпала из рассказов верующих и интуиция помогала. Она была недалеко от истины, давая совет сыну. Действительно, в природе нет ничего тайного. Пространство все видит и слышит. «Меня никто не видит», – думает человек, оставаясь один. Заблуждается. Мы живем, как в стеклянном прозрачном доме. Каждый наш шаг, каждый поступок, каждое движение и даже мысль для пространства как открытая книга и все фиксируется на скрижалях Астрального Света, по аналогии с компьютером. Дети не имеют еще комплексов, доверчивы, и уж потом застилается их горизонт, возникают трещины недоверия, конечно, не без помощи взрослых. У Вити не было сомнений в правдивости маминых слов. У него даже было подтверждение ее словам когда однажды они ходили в совхозный сад. Витя обожал яблоки и, и как только они начинали созревать, оскомина не сходила с его зубов. Он, конечно, не знал, что яблоко по своим исключительным свойствам организму крайне полезно. «Ешь в день по яблоку, и тебе никогда не понадобится врач» – говорит английская пословица. И не случайно ежедневное употребление их рекомендовано Свыше. В саду яблони были разные: высокие, раскидистые и низенькие, заросшие травой. Но яблок на них уже не было – все собрали. Иногда наверху висят несколько штук, не достать. Ребятишки зашли вглубь – безрезультатно. Проходя мимо низкорослой яблони, заросшей сверху плющом, Витя раздвинул траву и ахнул: в глубине висело два крупных, как бы налитых медом, спелых плода. Он даже не мог поверить в удачу, срывая их. И когда острые зубки счастливца вонзились в бок одному из них, сок брызнул на лицо, и воздух наполнился ароматом.
Вдруг кто-то встревоженно крикнул:
– Объездчик!
Ребятишки, как стайка воробышков порхнули врассыпную. Витя тоже помчался сломя голову, хотя никого не видел. Страх овладел им настолько, что он не замечал, как густая и высокая трава опутывала ноги, пыталась остановить его, и верхушками своими, хлестала по лицу. На бегу он вспомнил мамины слова, что в трудный час Боженька помогает и начал призывать ЕЕ:
– Боженька, помоги, чтобы меня не поймали! – лепетал он, задыхаясь от бега, пока не выскочил на край сада. Оглянулся, грозного объездчика на коне сзади не было, и не видно никакой погони. Тишина. Он благополучно пришел домой, но у него осталась уверенность, что Боженька помогла избежать встречи с охранником сада. Первая молитва ребенка не должна быть осмеяна или порицаема. Запрещение молиться своими словами будет вторжением в молодое сознание. Может быть, ребенок помнит что-то очень важное и продолжает свою мысль кверху. Кто же может вторгаться, чтобы потушить светлый порыв! В церковь Витя отправился с охотой. Мама говорила, что крещенных детей Боженька всегда охраняет. И опять она была права. Как говорится в древних источниках, дети до семи лет постоянно находятся в поле зрения незримых Учителей Иерархии Света, которые нередко выступают в качестве ангелов –хранителей. Вот как пишут Они: «Мы следим за развитием. Следим за детьми с колыбели и взвешиваем их лучшие мысли по всему Миру. Конечно, не часто дух доходит до развития, и число отпавших велико, но как саду прекрасному радуемся мысли чистой». Дух окончательно входит в человека только после семи лет. Затем сознание уже приобретает неизгладимый след для всей жизни.
Внутри церкви, куда они зашли, увидели большое помещение и на стенах красивые иконы в золоте, а на потолке нарисованы летающие ангелы. К ним подошел священник в чёрной длинной рясе и белой бородой. И когда родители рассказали о цели своего посещения он куда-то ушел. Пока ребятишки с любопытством разглядывали иконы, на середину зала поставили стол и таз с водой. Первым начали крестить Вовку. Батюшка со своей помощницей подняли и, перевернув головой вниз, макнули его макушкой в воду. Вовка испуганно заорал. Потом его поставили на стол и лицо чем-то мазали. Он продолжал хныкать, ему явно не понравилось крещение. Затем крестили его сестру Валю, которая была на год старше ребят и ни разу не пикнула. Дошла очередь и до Витьки. Он помнит, что тоже не мог сдержать слез, когда и его переворачивали головой вниз.