Морской разбойник. Морские разбойники
Шрифт:
А вы, мистер, — строго обратился он к Нейтиду, — очевидно, позабыли свою обязанность и хотите покинуть этот корабль? Как я услышал, в нем открылась течь, но возможность спасти его не совсем еще, по всей вероятности, утрачена?
— Нет, спасти судно нельзя, — возразил Нейтид. — Корабельный трюм уже наполовину залит водой и не пройдет двух — трех часов, как "Каролина" непременно пойдет ко дну. Мы хотели было, — прибавил он с лицемерным добродушием, — даровать вам более легкую смерть, поэтому оставили вас спокойно почивать в вашей каюте. Впрочем, теперь, мне думается, что вам и самому будет
— Хорошо, будет! — остановил его Вильдер. — Вот с вами я действительно не желаю иметь ничего общего. Ваша измена и без моего содействия получит заслуженное возмездие; есть же на небе карающий и милующий справедливый Бог! Выслушайте меня, жалкий злодей, и запомните слова человека, умеющего свято исполнять раз принятую на себя обязанность. Знайте, что я и без ваших веревок ни за что на свете не согласился бы живым покинуть корабль, пока на нем держится хотя бы одна доска. Ступайте, Нейтид, оставьте меня одного. Мне противен ваш вид. При свидании с почтенным судохозяином "Каролины" вы можете сказать, что вы видели, как умирал человек, понимавший свои обязанности. Идите!
Молча повиновался Нейтид и ушел. Последние слова человека, обреченного им самим на смерть, почему-то глубоко потрясли его, хотя он всячески старался скрыть свое смущение и заглушить в порывах дикого хохота немолчный говор совести, обремененной преступлением.
А между тем приготовления к отплытию быстро приближались к концу. Все матросы горели нетерпением покинуть корабль, в котором уже открылась течь. В их распоряжении имелись две крепко и прочно сколоченные шлюпки, с помощью которых они надеялись благополучно добраться при благоприятной погоде до берега и притом не позже, чем через сутки.
Озадаченные и пораженные ужасом мистрис Эллис и Гертруда продолжали стоять возле Вильдера, едва ли сознавая ясно свое отчаянное положение. Наконец им объявили, что все уже готово к отплытию.
Надо было торопиться, иначе их покинут на погибающем судне.
Мистрис Эллис в отчаянии всплеснула руками.
— Что нам делать? Несчастный молодой человек! — воскликнула она. — Не можем же мы оставить вас на произвол злого рока. Пойдем, Гертруда, попытаемся еще раз смягчить эти каменные сердца. Быть не может, чтобы они не захотели выслушать нас и сжалиться!
— Бесполезная попытка, — с тяжелым вздохом промолвил Вильдер, которого тем временем один из матросов действительно освободил от опутывавших его веревок.
Он ходил теперь твердым и мерным шагом взад и вперед по палубе.
— Старания ваши, добрая мистрис Эллис, оказались бы напрасны вдвойне. Во-первых, вы безуспешно стали бы искать сострадание в этих людях, фанатизм и суеверие которых возбуждены до крайности, а во-вторых, вы знаете сами, что долг капитана корабля возбраняет живым покидать вверенный ему пост, пока есть хотя бы малейшая надежда спасти судно от окончательного крушения.
— О Боже! Сжалься над нами и укажи, как нам поступить! — пламенно молила мистрис Эллис. — Посоветуйте нам, мистер, что нам делать, как посоветовали бы своей матери или сестре. Скажите, что, по вашему мнению, безопаснее: здесь ли оставаться или последовать за этими людьми?
— Если бы я обладал счастьем иметь при себе таких дорогих и близких мне людей, — отвечал Вильдер с видимым
волнением, — то ничто в мире, конечно, не могло бы разлучить нас в подобную минуту.
— Стало быть, вы надеетесь, что спасение возможно, если мы останемся здесь?
— Весьма мало. Корабль этот, конечно, должен пойти ко дну, но опыт говорит мне, что это последует вовсе не так скоро, как полагают эти глупцы, иначе теперь уже показались бы несомненные признаки его погружения. Я предполагаю, что его можно было бы спасти, если бы только все насосы для выкачивания воды были приведены в действие.
— Но что же ждет нас, если мы воспользуемся готовыми к отплытию шлюпками?
Долго думал Вильдер, прежде чем ответил на этот вопрос, при этом он внимательно посмотрел на дальний горизонт и окинул озабоченным взглядом бесконечное пространство небесного свода.
— Уверяю вас честным словом человека, вполне сознающего всю святость лежащей на нем обязанности защищать, насколько то в его силах, слабых и беспомощных, — промолвил он, наконец, приложив руку к сердцу, — что вы, оставаясь здесь, на этом корабле, можете питать по меньшей мере столько же надежды на спасение, сколько будете ее иметь, доверившись одной из этих лодок. Погода кажется мне обманчивой, и один резкий порыв ветра должен непременно опрокинуть чрезмерно нагруженную шлюпку, между тем как "Каролина" еще много часов продержится на воде, а в это время легко может случиться, что нас заметит и примет на борт какое-нибудь мимо проходящее судно.
— В таком случае мы остаемся! — воскликнула Гертруда и, глубоко вздохнув, словно с груди ее скатился тяжелый камень, прильнула к своей воспитательнице. — Это все-таки лучше, нежели разделять — и, может быть, в продолжение многих дней — общество этих грубых и бессердечных людей и предаваться горьким размышлениям, какие непременно будут преследовать нас при воспоминании о страшной участи этого честного и мужественного человека.
В эту минуту из шлюпки раздался суровый голос Нейтида, который, обратившись в последний раз к несчастным женщинам, нетерпеливо пригласил их спуститься в лодку. Не получив, однако, немедленного ответа от все еще несколько колебавшейся мистрис Эллис, Нейтид подал сигнал к отплытию, и обе лодки, движимые двенадцатью веслами, начали быстро удаляться.
— Остановитесь, ради Бога, остановитесь, — вдруг закричала при виде удалявшихся лодок мистрис Эллис, окончательно решившаяся. — Сжальтесь над нами и примите всех нас в лодку. Не покидайте нас, изверги!
Но стоявший в одной из шлюпок Нейтид только отрицательно покачал головой, после чего до слуха покинутых неясно донеслось: "Поздно!"
Лодки быстро удалялись в заметно сгущавшихся сумерках, пока, наконец, не превратились в какие-то точки, смутно видневшиеся над темно-синими волнами океана. Теперь мистрис Эллис и Гертруда остались одни с Вильдером.