Морской разбойник. Морские разбойники
Шрифт:
Услышав имя «Ольдгам», Гуттор и Грундвиг вздрогнули: судьба посылала им в руки еще одну путеводную нить: мистер Ольдгам был клерком нотариуса Пеггама.
В эту минуту в трактир вошли еще два разбойника. Один из них нес под мышкой одежду Ольдгама. Увидев ее, клерк даже взвизгнул от радости. Разбойников боялись все жулики Сити, и потому выручить украденные вещи клерка их патрона им не стоило никакого труда. Покуда Ольдгам одевался, дверь снова с шумом распахнулась, и в залу, отбиваясь от державших его разбойников, вбежал молодой человек с раскрасневшимся лицом и сверкающими глазами.
—
Это был Билль. Четыре разбойника, пытавшиеся его задержать, отступили в сторону, и один из них сказал:
— Ну хорошо. Если ты лжешь, тебе все равно несдобровать.
— Зачем бы я стал лгать? — возразил молодой человек. — Мне до вас нет дела, так же как и вам до меня. Вы не имеете права меня спрашивать, а я не желаю вам отвечать. Ведь я не спрашиваю вас, зачем вы здесь собрались. Так оставьте и вы меня в покое и не мешайте мне выпить бутылочку эля… Эй, трактирщик! Бутылку сюда! Да смотри, живее у меня!
В толпе пробежал одобрительный ропот. Открытое, смелое обращение юноши понравилось всем. К тому же и имя Сборга подействовало магически.
Билль спокойно прошел через всю залу и как бы случайно подошел к столу, за которым сидели Гуттор и Грундвиг, но сел на противоположном конце и вполоборота к ним. Тут только разбойники заметили посторонних. Но прежде чем они успели что-либо предпринять, дверь с улицы открылась и в залу величественно вошел Красноглазый.
Все смолкли.
Нахмурив брови, Надод пытливо обвел глазами залу. Увидев Билля, он злобно усмехнулся и направился к нему.
— Взять его! — произнес повелительным тоном Красноглазый, указывая рукой на молодого человека.
Человек двенадцать бросились исполнять приказание Сборга и вдруг остановились, как вкопанные.
Билль встал, бледный и дрожащий от гнева, и приготовился стрелять из пистолета. Но в эту самую минуту Гуттор протянул руку, осторожно взял молодого человека за талию и переставил его по другую сторону стола, а сам медленно выпрямился во весь свой гигантский рост и произнес ровным и звучным голосом:
— Ну-ка, попробуйте, возьмите его!
Грундвиг не удерживал своего товарища: он понимал, что нельзя оставить без помощи их молодого друга.
В зале все притихло. Слышно было только дыхание нескольких десятков человек.
При виде гиганта Надод, казалось, был поражен. Но затем ему сразу вспомнились богатырь Розольфского замка и его друг, и он, несмотря на переодевание, узнал их обоих.
— Гуттор! Грундвиг! — воскликнул он. — О! Это сам ад предает вас в мои руки!
— Да, мы — Гуттор и Грундвиг, — отвечал богатырь, видя, что ему больше уже нечего терять. — И на этот раз тебе не избежать наших рук.
В ответ Красноглазый презрительно рассмеялся.
— Ваш последний час пробил, — злобно крикнул он. — Ребята, пятьсот золотых крон тому, кто схватит этого хвастуна.
Приближалась минута ужасной, беспощадной борьбы. Надод, пылая жаждой мести к людям, которые некогда исполнили над ним приговор старого герцога, не мог сдержать своей радости. Его воображение уже рисовало ему страшные пытки, которым он подвергнет своих врагов, прежде чем убьет. После этого он мог бы спокойно уехать в Америку, которая только что завоевала себе независимость и в где он надеялся найти забвение, счастье и покой.
Как раз в этот самый вечер ему предстояло получить от адмирала Коллингвуда значительную сумму, которая вместе с прежде накопленными деньгами должна была обеспечить его благосостояние. На следующий день Надод собирался исчезнуть навсегда, скрыться от мести Фредерика Биорна в неизмеримых пустынях Нового Света.
Хотя в окончательном исходе борьбы нельзя было сомневаться, однако исполнить приказ Надода было вовсе не так легко. Богатырь и его два товарища занимали очень удобную позицию: они стояли, прислонясь к стене и прикрываясь большим тяжелым столом. Напасть на них можно было только спереди. Кроме того, Гуттор нашел у себя под руками грозное оружие: вдоль стены была протянута толстая железная полоса в четыре метра длиною, вделанная концами в стену. На эту полосу ставились бочки с пивом, когда в трактире устраивалось большое пиршество. Гуттор схватил эту полосу, поднатужился и вырвал ее из стены. Два обыкновенных человека едва могли бы приподнять ее, но богатырь действовал ею свободно, как дубиной.
При виде такой страшной силы разбойники, бросившиеся было исполнять приказ Надода, отхлынули прочь. Ропот удивления пробежал по всей зале. Физическая сила всегда производит большое впечатление на толпу.
Надод закусил губы от злости. Он понял, что эта полоса в руках Гуттора стала грозным орудием.
Разбойники были люди храбрые, способные пойти навстречу какой угодно опасности, но при условии, что кто-нибудь поведет их вперед, показывая пример. На этот раз Надод не хотел рисковать своей жизнью, хотя вообще он был далеко не трус.
Нужно было, однако, решиться на что-нибудь. В зале стояла глубокая тишина. Разбойники с тревогой поглядывали на своего вождя.
Теперь Гуттор имел полное право поиздеваться над разбойниками, но, не зная еще, какой оборот примет дело, он благоразумно воздержался от этого. В сущности, разбойникам стоило бы только броситься в атаку всей массой и пожертвовать десятком товарищей, и все было бы окончено в несколько минут. Но, как это всегда бывает, они ждали какого-нибудь повода, способного вызвать в них ярость.
К счастью для Гуттора и Грундвига, разбойники не были вооружены: им строго воспрещалось ходить в таверну с оружием, так как прежде ни одна сходка не обходилась, по крайней мере, без одного убийства.
Положение нескольких десятков разбойников, боявшихся начать нападение на трех человек, становилось, в конце концов, просто смешным. Надод понял это и в злобном отчаянии воскликнул:
— Разбойники! Отворяйте двери, снимайте шляпы и становитесь на колени! Дайте пройти этим людям, раз уж вы, будучи в числе пятидесяти против трех, все-таки не решаетесь с ними сразиться.