Морской шакал
Шрифт:
Но неожиданно лай прервался, Жулик жалобно взвизгнул и замолчал.
Титов остановился.
«Что случилось? Выстрела вроде бы не было».
Он достал из сумки нож, сжал его в руке и медленно, стараясь не шуметь, пробрался к месту, где издал свой последний жалобный визг Жулик. В пяти метрах от себя старпом увидел знакомую рыжую шкуру. Пес лежал за кочкой в густой траве, поэтому Титов его не сразу заметил. Он подошел к собаке и остановился. То, что увидел Титов, заставило его крепче сжать в руке нож.
Жулик был мертв. Худое тело уже не вздымалось в предсмертной агонии.
«Зверь!» – догадался Виктор и резко повернул голову влево.
Трудно было объяснить, почему он посмотрел именно налево, вероятно, шестое чувство подсказало старпому, где пряталось существо, одним взмахом расправившееся с задиристым псом.
В нескольких шагах от него, на тропе, протоптанной диким зверем в кустах малины, замер огромный бурый медведь. Он стоял на четырех лапах и внимательно смотрел на появившегося в его владениях человека.
Титову стало не по себе. Его глаза встретились с холодным встревоженным взглядом лесного великана. Хищник был ниже старпома, но лишь потому, что стоял не на двух, а на четырех лапах. Тело его было огромным и откормленным.
«Он сыт, поэтому не нападет на меня», – приободрил себя Виктор.
Медведь словно догадался, о чем думает человек, и ответил ему недовольным раздраженным ворчанием.
В этот момент слух и зрение Титова обострились до предела. Ему показалось, что он слышит, как медведь сглатывает слюну.
Зверь не сводил с человека взгляда.
Это был тяжелый и дикий взгляд, но Титов должен был его выдержать.
«Звери сами редко нападают, – убеждал он себя. – Главное, не убегать. Он посмотрит на меня и уйдет».
Медведь сделал два шага вперед и угрожающе рявкнул.
«Он пытается меня напугать! Это понятно!»
Зверь сделал еще несколько шагов, встал на задние лапы и снова заревел. Его и Титова разделяло каких-то три метра.
Пальцы старпома окаменели, плотно обхватив рукоятку кухонного ножа.
Вероятно, в этот момент лезвие ножа блеснуло на солнце, а может быть, медведь почувствовал исходящую от человека угрозу. Как бы то ни было, он опустился на четыре лапы и кинулся на Титова.
Старпом отступил назад. Медведь махнул своей огромной коричневой лапой, и перед лицом Титова промелькнули длинные черные когти, которые несколькими минутами ранее распороли брюхо несчастной собаке.
Титов, защищаясь, тоже махнул ножом. Но перед ним был не человек. Медведя не напугал, а только разозлил мелькнувший перед его мордой серебристый предмет. Нож был игрушкой по сравнению с лапами, вооруженными испачканными в крови когтями.
Виктор сделал еще шаг назад, но зацепился за что-то и упал.
Ничего хуже этого просто не могло произойти. Жертва упала на спину, и медведь с удвоенной яростью бросился на нее.
Он наступил правой лапой Титову на грудь и рванул ее. Вначале от тяжести у старпома перехватило дыхание, затем ему показалось,
В руке у него по-прежнему был зажат нож, и он не собирался сдаваться без боя. Собрав последние силы, Виктор размахнулся и ударил хищника ножом в шею.
Удар был сильным, но шкура на голове зверя была толстой и крепкой. Кухонный нож с трудом прорезал кожу и вошел в шею медведя лишь на половину лезвия.
Зверь заревел так, что на лицо Виктора полетела липкая слюна.
Еще больше обезумев от боли, медведь тоже размахнулся и ударил левой лапой Титова по голове. Медвежья лапа задела руку старпома, которой он продолжал сжимать нож. Лезвие выскочило из раны, причинив дикому зверю сильную боль. Медведь заревел еще громче и отскочил от поверженного врага. Титов выронил нож, однако зверь, не понимая, что схватка им уже выиграна, развернулся и понесся прочь, проламывая своим телом проход в кустах, обиженно ревя и не разбирая дороги.
Титов сел, с трудом соображая, осознавая лишь, что уцелел и что зверь поспешно покидает боле боя.
Однако праздновать победу было рано, медведь мог вернуться. У Титова перед глазами плыли круги, по лицу и груди хлестала кровь.
Старпом осмотрел раны на груди. Они были глубокими и страшными. С лапами медведя в кровь наверняка попала грязь и неизбежная зараза.
Что стало с его лицом, Титов не знал, однако чувствовал, что правая часть его лица разорвана. Он осторожно дотронулся до лица ладонью и тут же отдернул ее. Пальцы на руке испачкались кровью. Титову показалось, что его лицо стало чужим. Когти зверя разорвали кожу во многих местах практически на лоскуты. Поправить положение могли лишь несколько десятков хирургических швов.
Титов застонал не столько от боли, сколько от отчаяния и стукнул кулаком по земле. Затем встал, поднял лежащие на земле нож и сумку, которая соскочила во время схватки с плеча, и быстро пошел в гору, подальше от места, где он чудом избежал смерти.
Кровь заливала глаза, но Титов, подгоняемый неизвестно откуда взявшимися силами, взобрался на вершину хребта, сел на землю и оперся спиной о ствол дерева.
«Теперь надо что-то с собой сделать», – подумал он и достал из сумки аптечку, понимая, что ближайшая подстерегающая его опасность – не инфекция, а обычная потеря крови, из-за которой можно было легко потерять сознание.
К сожалению, остановить кровотечение практически не представлялось возможным. Это не тот случай, когда достаточно наложить жгут на ногу или руку. Надо было ждать, когда кровь свернется и перестанет хлестать из разорванных тканей и мышц.
Титов снял с себя то, что осталось от его куртки и рубашки. Ему даже не пришлось расстегивать большую часть пуговиц, поскольку они были выдраны «с мясом». Боль стала более ощутимой. Шок проходил, и теперь каждое движение причиняло старпому сильную боль.