Морской волк (сборник)

Позвольте представиться –

капитан первого ранга Лазарев Михаил Петрович. В настоящий момент волею Господа Бога и Верховного главнокомандующего командир атомной подводной лодки К-119 «Воронеж». Потомственный морской офицер и полный тезка того самого адмирала, который Антарктиду открыл. Батя у меня в отставку каперангом вышел, а я мечтаю все же помереть адмиралом – тут надо бы дополнить: в преклонных годах, на покое, окруженный многочисленными внуками. Контр-адмирала, положим, я имею все шансы получить лет через пять. И жить хочется, конечно, подольше. А вот с внуками, боюсь, выйдет промашка.

С жизненным путем все у меня было просто и ясно. Жили мы тогда еще в Ленинграде – никак не могу привыкнуть к тому, что Собчак вернул городу его имперское имя – на Васильевском острове. Морской корпус, сиречь училище Фрунзе – через два квартала, и стены там досками мемориальными увешаны: кто здесь учился и чем потом Россию прославил. Крузенштерн бронзовый напротив стоит. И корабли на Неве. В день флота мы с батей на морской парад каждый год ходили, это было свято! Ну и конечно, бравые ребята в форменках каждое воскресенье улицы, именуемые «линиями», заполняли. А фрунзенцы в увольнении – предмет зависти всех мальчишек и мечта девчонок.

Родился я в семидесятом, и через две недели мой сорок второй день рождения, который я имею все шансы встретить в море, а не на берегу за праздничным столом. В Бога не верю, считаю, что главное – не грешить, жить по чести, и тогда, если тот свет есть, там по справедливости рассудят. А вот бабка у меня верующая была, от нее и перешли ко мне незаметно всякие слова библейские.

Поступил я все-таки не во Фрунзенку, а в подплав имени Ленкома. Семьи у меня нет. В увольнение с девушками – это святое, тем более что внешность у меня примечательная: глаза голубые, а волосы иссиня-черные. С одной, красивой самой, всерьез намечалось, уже семьями обговаривали, когда распишемся. Лето девяносто первого, последнее безоблачное, когда будущее еще казалось мне радужным и прекрасным, как обложка журнала «Техника – молодежи». Где-то был Карабах, Месхетия, на просторах Союза люди уже резали друг друга за веру, – а мы с Ирочкой гуляли, обнявшись, белыми ночами, смотрели на разведенные над Невой мосты, целовались – и нам было запредельно хорошо.

А в сентябре она уехала с каким-то шведом. Вот так: «Знакомьтесь, это Ингвар, мой… в общем, ясно, обойдемся без диких сцен, мы же культурные люди. Ты меня пойми, любовь любовью, но я устала от нашего хамства, очередей, дефицита, бескультурья и хочу в цивилизованном мире пожить, пока красива и молода!» Года через три прислала письмо из Стокгольма, рассказала, как хорошо живет: за ребенком смотреть – приходит няня, жилье убирать – приходит домработница, обедать – ходят в очень милый ресторанчик; короче говоря, ничего делать не надо, лишь бы быть при муже. Что любопытно, швед на фото с ней был уже другой. Ну, Бог ей судья!

И я уехал на Север. Служил, исправно тянул лямку. В годы правления «царя Бориса», сиречь Борьки-козла, народ разбегался с флота со страшной силой. А я остался. Наверное, потому, что некуда мне было идти. Коммерция, бизнес – ну не мое это, не умею! Служил пока служится. И поскольку людей на должностях не хватало – а кому-то надо и корабли в море водить! – делал карьеру.

Пять месяцев назад вступил в командование «Воронежем». До того был командиром одной из лодок типа «Барс», проект 971, которую уже полгода как списали. Мой новый корабль – три выхода на сдаточные после ремонта – и, наконец, в море! Нет, сама лодка, проект 949А, кто понимает, уже восемнадцать лет как в строю – просто только из капремонта, три года у стенки стояла. Полностью заменили ГАК (гидроакустический комплекс) на новейший, последней разработки, также поставили абсолютно новые БИУС, навигационный комплекс, противоторпедную защиту «Пакет-П»; сменили активную зону в реакторе и добавили еще много всего по мелочи, хотя мелочей на ПЛ не бывает. В общем, сделали из старой лодки просто великолепие, но вот экипаж… Так как корабль только с завода – экипаж, по сути, формировали заново, поэтому набрали очень много новичков, были и такие, кто в автономку на большой срок не ходил вообще! О сплаванности, сработанности меж собой – вообще молчу: команда на моей «Щуке» прежней в сравнении с ними день и ночь! Всего же у меня четыре дальних, да раз пять ходил поблизости – и все. Итого – из двадцати четырех лет моей службы (считая училище) два с половиной года в море. А этого мало.

Хорошо хоть, комсостав удалось собрать – лучших, ссылаясь на важность задания. Старпом, «первый после Бога и командира», капитан второго ранга Золотарев Иван Петрович, или просто Петрович, один из троих из моего прежнего экипажа, кого я взял с собой. Это наш последний поход вместе: ему уже обещано собственное командирство. Еще из моей «старой гвардии» – штурман (командир БЧ-1), капитан третьего ранга Головин Александр Александрович, для своих Сан Саныч, я с ним уже пятый год. И самый лучший снабженец на флоте – Сидорчук Богдан Михайлович, всего лишь старший мичман, но как раз такой, про которого, помните, в фильме советском адмирал говорит: «За такого снабженца я двух командиров БЧ отдам, не раздумывая, да еще коньяк поставлю дураку командиру, который мне столь ценный кадр уступит».

Из офицеров только один мне незнаком: переведенный из штаба флота на должность зама по воспитательной работе капитан второго ранга Елезаров Валентин Григорьевич, после этого похода ему пообещали с повышением в отставку. Самый старший по возрасту из экипажа – не знаю, как он выдержит этот поход, последний раз он на лодке был лет двадцать назад. Окончил Киевское высшее военно-морское политическое училище еще при Горбаче, в девяносто первом уже стал капитан-лейтенантом, а после развала СССР уволился – сам говорит, что по политическим мотивам, как несогласный с политикой правительства. Ага, все уволенные в те годы так говорят – и кого по несоответствию выгнали, и кто в коммерцию сбежал! Замполит наш (мне так привычнее эту должность называть) был из вторых. Вроде неплохо начал, а после… Капитализм – это джунгли: если не ты съел, так тебя! В общем, прогорел – спасибо еще, что живой – и опять пошел на флот через каких-то знакомых при штабе, где и служил, приобретя прозвище Комиссар. А теперь ему плавстаж понадобился, перед увольнением, и не нашли, куда еще его засунуть, кроме как не к нам! Успел уже у нас получить прозвище, когда его рядом нет, «затычка в заднице». С ним будет тяжело в походе, это не Петрович или другой из офицеров.

Еще к нам перед самым выходом в море зачем-то прикомандировали девятерых подводных диверсантов, да еще с полным техническим обеспечением, под командой коренного мурманчанина, капитана третьего ранга Большакова Андрея Витальевича. Что они собираются на Средиземном море делать, я не в курсе. У них свой приказ. И он будет зависеть от конкретной обстановки. Может, нашим адмиралам не дает спокойно спать слава князя Боргезе.

Перед походом провели учения, на которых нас гоняли наши противолодочники, изображая корабли охранения авианосной группы. А нам предстояло прорваться как можно ближе к изображающему американца «Кузнецову» – чтобы в реале был шанс, если наши ракеты не успеют перехватить. Наверху четыре БПК плюс самолеты и вертолеты с «Кузнецова», а у нас, сами понимаете, какая лодка, это вам не «Лада», которую натовцы прозвали «черной дырой», – железнодорожный вокзал, погруженный под воду. Ежу понятно, что нас слышно за сто миль, но и мы не лыком шиты. Трое суток мы пытались прорваться к условному противнику, а нам мешали – все было как в реале, кроме, естественно, боевой стрельбы. В итоге мы заработали оценку «хорошо» – хотя, я думаю, ее нам поставили авансом. Но все же на 120 миль нам удалось подойти незаметно. Короткая стоянка в базе, пополнение всех припасов – и вот наш поход начался!

План наших действий в вариантах был обсужден заранее. Или сразу на север подо льды, посидеть несколько дней там, пока окно в космосе на пару часов закроется, выскочить между Шпицом и Гренландией – и потихонечку-полегонечку на юг к Гибралтару. Или внаглую сразу на запад, вдоль Норвегии, между Англией и Исландией выходим в Атлантику. Так быстрее, но там нас сосусовская система засечет, цепь датчиков, которую амеры через океан протянули, – значит, горячий прием обеспечен! Окончательный выбор пока еще не был сделан – мы беседовали с Петровичем, когда штурман объявил: