Морской волк. 2-я Трилогия
Шрифт:
Получив радиограмму с U-195, адмирал изменил решение. Конвой мог и не встретиться, а вот подбитый, израненный враг близко, и идет навстречу. А в случае его потопления все лавра победителя бесспорно достанутся тому, кто нанес завершающий удар.
— Это безумие — обреченно сказал Хюфмайер, командир «Шарнхорста», узнав что новая цель похода, это поврежденный подводниками новый американский линкор — нас просто расстреляют раньше, чем мы сможем причинить им какой-то вред.
— У нас есть авианосец, у них нет — ответил адмирал — посмотрим, насколько хороши птенцы Геринга над морем: ударим издали, а дальше будем смотреть. И если повреждения будут фатальны, добьем.
В сообщении с лодки противник значился как «линкор типа Вашингтон». Адмирал знал,
Это был очень опасный противник, справиться с ним будет нелегко. И если командир и офицеры «Шарнхорста» наконец смирились, что им придется идти в этот бой, уверовав что наш адмирал знает, что делать — то сам адмирал не был так уверен.
Полезность палубной авиации в морской войне не была для него секретом. Он не верил до конца именно в «птенцов Геринга», зная о долгих разногласиях между люфтваффе и кригсмарине. (Прим. автора — именно из-за них в нашей ветви истории не был достроен «Цеппелин»).
Помня о роли, которую авиагруппа сыграла в потоплении «Элизабет», он намеревался использовать ее и в этом бою — но, категорически отказывался сделать на нее главную ставку, надеяться исключительно на ее удар. Авиагруппа «Цеппелина» насчитывала сейчас десять истребителей Ме-109, две девятки пикировщиков Ю-87С, одна девятка более новых Ю-87Е, которые могли быть и пикировщиками, и торпедоносцами, и отдельной строкой, девятка Физелер-167, эти архаично выглядевшие бипланы когда-то хотели сделать главным оружием «Цеппелина» (впрочем, похожие на них «Суордфиши» еще в прошлом году были основным палубным торпедоносцем у британцев), затем здравый смысл потребовал сделать торпедную версию «Штуки», все же более совершенного самолета, бипланы же, оставшиеся не у дел, были сведены в отдельную береговую эскадрилью в Голландии. Когда достроенный наконец «Цеппелин» уходил в норвежские воды, выяснилось что нужное количество Ю-87Е сделать не успели, тогда и вспомнили о Физелерах, оказавшихся под рукой, причем в составе слетанной эскадрильи с боевым опытом. Тем более у биплана было еще одно ценное качество: он мог взлетать с палубы с подвешенной семисоткилограммовой торпедой в штатном режиме, а Ю-87Е требовались пороховые ускорители, что было делом ненадежным и опасным. Сорок шесть самолетов (по проекту, сорок два, но, четыре сверхштатных все же ухитрились погрузить) выглядели силой, но, Тилле, по опыту японских союзников, знал, что для потопления линкора с мощной ПВО этого мало. И вопреки тому, что говорил офицерам, укреплялся в мнении: в этом бою авиация окажет помощь, но, ни в коем случае не сыграет первую роль.
Что же тогда? Тилле представлял, проигрывал в воображении бой с американской эскадрой, пытаясь придумать, как ему выиграть эту битву, не получив значительных повреждений. Потому что слишком далеко до дома, даже до Франции, боеспособный корабль может прорваться, подбитый же нет. Бой линкора с линкором — вот только, при равном числе стволов (девять) и примерно одинаковой скорострельности каждого (три выстрела в минуту, технический предел, два выстрела в практике), у американца калибр сорок сантиметров, при весе снаряда больше тысячи двухсот килограмм, а у «Шарнхорста» всего двадцать восемь сантиметров и триста килограмм! И американский линкор почти вдвое крупнее, и лучше бронирован, он может без вреда для себя вынести и десятки попаданий немецких снарядов, а вот для «Шарнхорста» один американский снаряд означает тяжелые повреждения, девяти же таких попаданий хватило для потопления японскому линкору «Кирисима». Если коротко, то немецкая броня пробивается американскими пушками на любой дистанции и с убойным результатом, а вот янки будет уязвим лишь вблизи, и с много меньшим эффектом. И классическая дуэль линкоров на обычном расстоянии скорее всего на втором или третьем обмене залпами приведет к взрыву погребов «Шарнхорста» от прямого попадания, или потере хода, и тогда эсминцы его добьют.
Решение не находилось. Но, адмирал чувствовал, что оно есть, и где-то рядом. Его нет в рамках строгих военно-морских правил? Когда-то давно основным правилом считалось, в сражении сохранять строй, боевую линию, чего бы это ни стоило (оттуда и осталось название, «линейные корабли»). Правило было столь нерушимым, что британцы вешали своих капитанов, посмевших его нарушить. Но, великий Нельсон не боялся ради победы ломать строй. Хотя русские утверждали, что еще раньше это делал их Ушаков.
А как бы поступил на моем месте русский адмирал? — подумал вдруг Тилле — тот, который побеждал меня на севере, всегда находя какой-то неожиданный поворот?
Как подобает верному солдату Рейха, герр Тилле ненавидел русских. Но, такого умелого и опасного врага следовало уважать. Так что бы сделал русский, умевший побеждать меньшими силами и при невыгодном для себя положении? Я не касаюсь сейчас полярного демона, но, ведь и сами русские, пусть и имея его за спиной, действовали очень умело, что стоит их последний бой у Нарвика?
Русский бы разорвал строй, откинув правила. И действовал бы, исходя не из общих принципов, а конкретной обстановки. Придумал бы то, что от него совсем не ждут. И вдруг Тиле увидел решение, оно было на грани фола, но, красивым. И могло, нет, должно было сработать.
Необходимые условия: если янки действительно поврежден настолько серьезно. Восемь узлов, и скорее всего, еще и проблемы с управлением. Значит, он не может быстро бегать и вертеться. Что требуется: «Шарнхорсту» придется сражаться совсем не по-линкорному, а в стиле миноносцев, или даже торпедных катеров, лишь с артиллерией вместо торпед. Если я изложу свой план Хюфмайеру, он пожалуй, решит что его адмирал сошел с ума. Значит, не надо ничего ему говорить заранее.
Экипажу не было дело до этих раздумий Тилле. Матросы были довольны, это ведь приятное дело, смотреть сверху вниз на уже побежденного, утопающего врага, особенно когда в него можно плюнуть, бросить помоями, да и просто смеяться, глядя как эти американцы цепляются за свою никчемную жизнь? Ну а что будет завтра, то адмирал и фюрер знают, они к плохому не приведут.
Американская эскадра была обнаружена накануне вечером. У пилота самолета-разведчика хватило ума не приближаться, снизившись почти к самой воде, внимательно рассматривая противника, его состав, ордер, курс, скорость. Тилле подумал с удовлетворением, что его предположения подтвердились: шесть узлов, это было слишком мало даже для экономичного хода, и показывало серьезные повреждения корпуса, машин или винтов. Однако, никакого внешнего урона не было заметно, что давало основания считать огневую мощь врага полноценной.
Офицеры на мостике «Шарнхорста» не скрывали своего беспокойства. Надо было срочно убегать, пока американцы не разобрались. Может и уйдем, если повезет. У американца главный калибр бьет на сорок пять километров, сейчас взлетит бортовой самолет-корректировщик, и все будет кончено, не меньше десятка залпов ляжет накрытием прежде, чем «Шарнхорст» с «Цеппелином» успеют выйти из зоны поражения, и достаточно повреждения, вынудившего сбавить ход, дальше врагу останется лишь их добить.
Один лишь адмирал сохранял железное спокойствие. Выйдя на мостик и выслушав доклад, он лишь усмехнулся, и начал отдавать приказания, короткие, четкие, деловые.