Морской ястреб (др. изд.)
Шрифт:
— Не двинется с места? — Капитан погладил густую рыжую бороду и по-моряцки круто выругался. — Если он останется здесь, то не миновать ему качаться на виселице.
— Да, если останется, — подтвердил Лайонел.
Во рту у него пересохло, сердце гулко стучало, хотя его удары и смягчались некоторым притуплением чувств, вызванным спиртным. Он произнёс эти слова таким загадочным тоном, что тёмные глаза моряка с нескрываемым любопытством уставились на него из-под густых выгоревших бровей. Вдруг мастер Лайонел порывисто встал со стула.
— Пройдёмся, капитан, — сказал он.
Глаза капитана сузились. Он сообразил, что наклёвывается дело: слишком уж странным выглядело поведение молодого джентльмена. Он залпом проглотил остаток вина, со стуком поставил кружку на стол и поднялся.
— К вашим услугам, мастер Тресиллиан.
Выйдя из трактира, молодой человек отвязал поводья от железного кольца и, ведя коня под уздцы, пошёл по дороге, что вилась вдоль устья в сторону Смитика.
Резкий северный ветер взбивал пену на гребнях волн; ослепительная синева неба резала глаза; ярко светило солнце. Был отлив, и подводная скала у самого входа в гавань вздымала над поверхностью воды свою чёрную вершину. В кабельтове от неё покачивалось судно с убранными парусами. То была «Ласточка», принадлежавшая Джасперу Ли.
Лайонел шёл впереди. Он был задумчиво-мрачен, и его всё ещё терзали сомнения. Колебания молодого человека не ускользнули от хитрого моряка, и, стремясь развеять их ради выгодной сделки, возможность которой подсказывало его чутьё, он решил прийти на помощь.
— Мне кажется, вы хотите сделать мне какое-то предложение, — лукаво сказал он. — Выкладывайте, сэр, ведь нет человека, который услужил бы вам с большей готовностью, чем я.
— Дело в том, мастер Ли, — начал Лайонел, искоса взглянув на своего спутника, — что я оказался в затруднительном положении.
— Со мной такое случалось нередко, — рассмеялся капитан, — но всякий раз я находил выход. Расскажите, в чём сложность вашего положения, и, даст Бог, я пособлю вам, как пособил бы самому себе.
— Что ж, возможно, это не лишено смысла, — проговорил Лайонел. — Как вы сказали, моего брата наверняка повесят, если он не покинет здешних мест. Если дело дойдёт до суда — он погиб. Но тогда я тоже погиб, потому что позорная смерть одного из членов семьи бросает тень бесчестья и на остальных.
— Вы правы, — согласился моряк, давая понять Лайонелу, что ждёт продолжения.
— Я бы очень хотел избавить его от подобного конца, — продолжал Лайонел, проклиная коварного дьявола, подсказавшего ему весьма правдоподобный предлог для злодейского замысла. — Я бы очень хотел избавить его от петли, и вместе с тем моя совесть восстаёт против того, чтобы он избежал наказания. Клянусь вам, мастер Ли, совершённое им убийство — трусливое, подлое убийство — приводит меня в содрогание!
— Ага, — буркнул капитан и, дабы столь зловещее восклицание не насторожило его благородного спутника, добавил: — Вы правы. Иначе и быть не может.
Мастер Лайонел остановился и в упор посмотрел на шкипера. Они были совсем одни, любой заговорщик мог позавидовать уединённости этого места. За спиной молодого человека тянулся пустынный берег, впереди высились бурые скалы, которые, казалось, пытались дотянуться вершинами до лесистых холмов Арвенака.
— Я буду вполне откровенен с вами, мастер Ли, — продолжал Лайонел, — Пител Годолфин был моим другом. Сэр Оливер мне всего лишь сводный брат. Я бы дорого заплатил тому, кто сумел бы тайно похитить сэра Оливера, тем самым избавив его от грозящей ему участи. Но это надо сделать так, чтобы он ни в коей мере не избежал заслуженного наказания.
Лайонелу казалось почти невероятным, что его язык с такой лёгкостью произносит те самые слова, которые в душе его вызывают глубокое отвращение.
На лице капитана появилось зловещее выражение. Он поднял палец и приложил его к бархатному колету молодого человека там, где билось его лживое сердце.
— Я в вашем распоряжении, — сказал он. — Но риск слишком велик. Вы, кажется, сказали, что дорого заплатили бы…
— Вы сами назначите цену, — поспешно проговорил Лайонел. Глаза его лихорадочно блестели, щёки покрывала бледность.
— О, не беспокойтесь, за этим дело не станет, — ответил капитан. — Я отлично знаю, что именно вам нужно. Что, если я свезу его на заморские плантации? Там не хватает работников как раз с такими мускулами, как у него.
В тихом голосе капитана звучала неуверенность, он боялся, что предложил нечто большее, чем хочет его предполагаемый наниматель.
— Он может вернуться оттуда, — таков был ответ, который развеял все сомнения капитана на этот счёт.
— Тогда что вы скажете о берберийских пиратах? Им всегда нужны рабы, и с ними можно столковаться, хоть и платят они сущие гроши. Мне ещё не приходилось слышать, чтобы вернулся хоть один из тех, кого они посадили на свои галеры. Я поторговывал с ними, обменивая живой товар на пряности, восточные ковры и всякое такое.
— Ужасная участь! — тяжело дыша, проговорил Лайонел. Капитан погладил бороду.
— Зато здесь вы не проиграете, и, кроме всего прочего, это не так ужасно, как болтаться на виселице, да и для родственников бедолаги позора куда меньше. Вы окажете услугу и сэру Оливеру, и самому себе.
— Да, вы правы! — почти с яростью воскликнул Лайонел. — А какова цена?
Моряк задумался, переминаясь на коротких крепких ногах.
— Сто фунтов? — неуверенно спросил он. — Идёт, сто так сто.
По торопливости, с какой прозвучали эти слова, капитан понял, что явно продешевил и, следовательно, должен исправить ошибку.
— То есть сто фунтов для меня, — не спеша поправился он. — Затем команде придётся заплатить за молчание и подмогу. Это ещё, по меньшей мере, сто фунтов.
Мастер Лайонел на минуту задумался.
— Это больше, чем я могу сразу достать. Вот что: вы получите сто пятьдесят фунтов деньгами и драгоценностей на остальные пятьдесят. Обещаю вам, вы не прогадаете. Когда вы придёте ко мне и скажете, что всё устроено, как мы договорились, я сполна расплачусь с вами.