Морской закон, рыбья правда
Шрифт:
И вдруг отпустило. Внезапно, сразу, будто тело перестало выжигать изнутри. Зура удивилась этому, попыталась вдохнуть, и вдохнула, естественно, воду.
Ее захлестнула дурацкая, новичковая паника — та самая, которая губит вернее вражьих клинков и заклинаний. Она вдруг поняла, что над ней метры и метры воды, а руки у нее изранены, лицо горит огнем, и нет никаких сил подняться.
Но вдруг море взорвалось под ней, а эти метры и метры воды понеслись навстречу.
Следующим сознательным ощущением было то, что Зура пыталась прокашляться, качаясь на волах под золотистым предзакатным небом. Как она всплыла, она не помнила, но вода вокруг была горячей почти непереносимо и почти не держала.
Лин кричал.
Конечно, дурак — он дурак и есть. Тут уж кричи не кричи.
Потом произошло много всего.
Зура бы, наверное, не выплыла, потому что ее руки, лицо и тело кровоточили нещадно. Но ее подобрала Майя. Она никуда не делась, просто и ее, и ее учениц, которые все-таки приплыли, унесло во время вызванного Лераей шторма. А все потому, что одна из них оказалась предательницей и вывела всю группу прямо под атаку тервириенских магов.
А потом, когда из-за действий Зуры маги, управлявшие адской машиной, запаниковали и взорвали свое творение, Майя Зуру нашла. По взрыву.
Майя же отвезла ее на остров с маяком — лечиться. Задним числом Зура поняла, что ей очень повезло, что Майя взялась за нее: маги огня как никто разбирались в лечении ожогов. Ее мази и припарки сделали чудеса: через неделю Зура встала на ноги, а через две уже стало ясно, что она сможет рано или поздно восстановить подвижность в левой руке.
Ну и шрамы на лице — пустяки.
Хотелось бы думать, что пустяки.
Лин появился на собственном острове далеко не сразу.
Он исправно связывался с Зурой каждый день и, по его словам, страшно переживал, что не может прибыть. Но дел на него свалилось еще больше, чем раньше.
Во-первых, оставалось подписать договор с вождем морского народа. Это отняло еще два дня: инцидент с обоюдным нападением удалось замять, замолчать и списать в архив, но, по словам Лина, это было совсем нелегко.
Во-вторых, после подписания договора нужно было еще разобраться с этими бухтами, заблокированными льдом. Из-за несостоявшейся битвы двух машин по обе стороны баррикад осталось очень мало магов, готовых помогать Лину; по словам волшебника, ему пришлось заниматься этим льдом чуть ли не в одиночку. Ему содействовали разве что Майя с ученицами (но маги огня плохо растапливают чародейский лед), да пара тервириенских магов, не состоявших в Ассоциации. По их словам, прежде они считали затею Лина гиблой, но, когда договор был подписан, и заклинание, ограничивающие вылов рыбы, сплетено над морем, они признали его правоту.
Но все равно этого было невероятно мало.
Когда три недели спустя лодка Лина ткнулась в старенький причал у подножия маяка, маг казался серым от усталости и еле держался на ногах.
Зура встречала его на берегу, закутавшись в старый плащ мага, который нашла в одном из сундуков. Он был ей коротковат, но ее порой еще била дрожь от ветра с моря, а пахнущая солью шерсть давала защиту.
— Ну как корью? — спросила она Лина. — Начали нерест?
— Нерестятся только рыбы в пресных реках, — покачал маг головой. Он не смог вылезти на причал нормально, просто сел на почерневшие доски. — Но корью отложили икру, я видел. Не думаю, что…
Он впервые посмотрел Зуре на лицо и осекся.
— Хороша? — она опустила уголки губ вниз, изображая то ли сарказм, то ли иронию.
— Прелестна, — Лин почему-то улыбнулся так, будто говорил серьезно. — Ты прости. Это мои ошибки. Я должен был предусмотреть…
— Ничего, — Зура помогла ему встать. — Ничего ты был не должен. Но сделал даже больше, чем мог.
Вместе они пошли к маяку. Зура все еще прихрамывала, но несмотря на это (а может, именно поэтому) она забрала у Лина сумку — маг чуть ли не шатался. Сумка показалась подозрительно тяжелой, хотя, насколько ей было известно, у волшебника было немного вещей.
— Я прихватил твою книгу с корабля, — пояснил Лин.
— Какую? — удивилась Зура: казалось невозможным, чтобы у нее была книга. Потом до нее дошло: — А, «Три друга-мстителя»? Вообще-то, это твоя книга. В смысле, я взяла ее в твоем доме.
— Именно, — кивнул Лин. — Помню, в детстве я ее обожал.
— Я уже вряд ли буду дочитывать.
— Могу рассказать, чем все кончится.
Зура хотела было отказаться. Но до маяка оставалось идти еще довольно много (с черепашьей-то скоростью Лина), и хромая нога начинала неприятно ныть. Нужно было не лениться, а разрабатывать.
Сцепив зубы, но стараясь, чтобы Лин не заметил, она сказала:
— Ну давай. Трави.
Лин, какой бы серый он ни был, охотно послушался. Вот есть же люди, для которых работать языком — главное развлечение.
— В конце оказалось, что отца Пеоля убил сам Пеоль. И даже не совсем случайно. А маг Дериан был виновен только в том, что разорил беднягу… Все это так подействовало на чувствительного Таола, что он тут же слился с океаном, не дожидаясь положенного срока, а Дамиан вызвал Пеоля на дуэль.
— Жуть какая, — совершенно искренне сказала Зура. — Такие друзья! А еще они мне так нравились, особенно Пеоль. Таол какой-то слишком… неземной даже для мага. А Дамиан простоватый.
— Да? — удивился Лин. — А мне Дамиан нравился больше других.
— И чем кончилась дуэль?
— Книга кончается, не дойдя до дуэли. Они просто сидят на скале над морем, в которое навеки ушел их друг, молчат и не знают, как глядеть друг в другу в глаза.
— А такая веселая история была…
— На самом деле весьма характерная концовка для романа той эпохи. В прошлом веке считалось, что чем меньше концовка соответствует началу и чем более незаметно совершился переход, тем выше мастерство автора.
Зура много чего могла бы рассказать про этих бессердечных писателей, которых не заботят ни герои, ни читатели, но они, к счастью, добрались до маяка.
Линова спальня, где Зура никогда не была, находилась на втором этаже, и маг настоял, чтобы подняться туда.
Там оказалось пустынно: воздух был сырой, даже затхлый.
Не обращая внимания на пасмурную погоду, Лин распахнул единственное окно.
— Мне очень хочется поговорить с тобой, — проговорил он извиняющимся тоном, — но сейчас, боюсь, я способен только спать. Ты подождешь?