Моря и годы (Рассказы о былом)
Шрифт:
— Маяков-то всего два… где же взять третий, коли его не видно?
— «Где взять», «не видно»… Уверяю вас, можно взять, но надо обладать смекалкой.
Думаю и убеждаюсь в отсутствии у себя смекалки. Видя, что наш разговор затянулся, подошли ребята с соседних столов.
— Так и не удумали, что можно использовать в качестве третьего ориентира?
— Ума не приложу.
— Сомневаюсь. Если ум приложить, то не один, а несколько ориентиров найдете. Вот, например: какое самое приметное место на берегу?
— Мысы, но они не четко очерчены и сливаются с общим фоном.
— Правильно. А еще что?
— Еще? Три вершины в глубине береговой черты,
— Великолепно! И что из этого следует?
— Из этого следует… — вмешался Михаил Романов, — посмотреть на карту и, если эта вершина обозначена, использовать ее как ориентир.
— Похвально. Но совсем не похвально перебивать товарища. Если вы все собрались у этого столика, то замечу вам, молодые люди; к берегу нужно присматриваться внимательно, находить приметные места — не только вершины, но и мысы, камни, кромки островов, отдельные строения, деревья. Прелюбопытно! Много интересного можно обнаружить, если штурманским оком посмотреть. Скажу больше, берега нужно изучать в различные времена года, в разное время суток и в любую погоду. А уж свое побережье надо знать лучше, чем собственную квартиру. Всем этим надо овладеть для уверенного плавания в мирное время, а в военное тем более. Андреев, вам нужно определить причины неувязок. Пока мы смотрим творение Романова, вы разберитесь и поделитесь с товарищами. Да, вот что, молодые люди, в походе вы для того, чтобы тренироваться в штурманских делах, поэтому как можно чаще, не реже чем через каждые тридцать минут, определяйте местоположение корабля, анализируйте и откроете прелюбопытнейшие явления. Не теряйте времени, оно убегает безвозвратно!
Все перекочевали к столику, где работал Михаил Романов.
— Нуте-с, нуте-с. Посмотрим, где плавает один из Романовых. Что ж, неплохо. Успели определиться по трем пеленгам, как я только что рассказывал. Хвалю. Но зачем же стирать резинкой старую прокладку, это никуда не годится. Вы соединили несколько обсерваций сплошной линией и указали, что это истинный курс. Это же грубая ошибка! Гм, мягко выражаясь, вы поспешили отличиться, а вышел конфуз. Нехорошо, нехорошо. Вы забыли штурманскую заповедь: пишем, что наблюдаем. Что на-блю-да-ем!..
— А чего не наблюдаем — подгоняем, — вставил реплику Суханов.
— Ну, знаете, Суханов, у русских штурманов такого никогда не бывало! — в сердцах, с обидой заметил Гедримович.
— Извините, я не о русских штурманах, а вот об этой личности с развитой хитростью.
Штурманская вахта подходила к концу. Гедримович собрал всех у моего столика.
— Итак, Андреев, расскажите причины неувязки!
— Не учел влияния течения.
— А могли его учесть?
— Безусловно, об этом написано в лоции, это обозначено на карте. Правда, там несколько другие величины.
Возможно, на дрейф влияют и метеорологические условия.
— Не возможно, а именно влияют! Вот почему каждый командир, и особенно штурман, обязан внимательно анализировать все факторы, влияющие на корабль в различных условиях погоды. Так, например, скорость поворота корабля, диаметр циркуляции, что очень важно учитывать при плавании по счислению, меняются не только в зависимости от положения руля, скорости хода, но и от ветра. Кто овладеет такими тонкостями, тому и плавание в тумане, ночью не страшно. Прошу это запомнить. Сейчас можете сменяться.
Мерно, деловито работают машины. Пока погода не капризничает, отряд наш продвигается все дальше на север Атлантического океана. На крейсере, каждый день какие-нибудь учения — то днем, то ночью. Чем севернее, тем ночи становятся короче и светлее. Поэтому на палубе ориентироваться t легче, чем внутри корабля, где при задраенных иллюминаторах, без освещения — хоть глаз выколи. Попробуйте-ка в этой кромешной тьме на ощупь вести борьбу за живучесть корабля, ставить подпоры, щиты переключать паровые, водяные магистрали, устранять повреждения, восстанавливать электропитание! Попробуйте при качке, когда на палубе устоять почти невозможно, завести пластырь на пробоину или устранить повреждение подводной части хотя бы всего на несколько футов ниже ватерлинии. Здесь нужна большая физическая сила, абсолютная слаженность действий нескольких десятков человек, умение удержаться на ногах на уходящей из-под ног палубе или того хуже, когда привычная опора для ног вдруг встает косогором под углом чуть ли не в сорок градусов…
Нас учили пробовать, нас заставляли пробовать. Мы — комсомольцы, мы не могли не научиться. Приобретались сноровка, умение, все то, что называется боевым мастерством.
Доставалось больше чем с лихвой. Все делалось главным образом хлебным паром, то есть вручную. В то время на крейсере телефонная связь была чрезвычайно ограниченной. С мостика связь осуществлялась в основном по переговорным трубам. Самой гибкой и устойчивой связью был рассыльный с устным или письменным приказанием. Четыре часа кряду рассыльному приходилось бегать по трапам.
Еще во время стоянки в Гетеборге, явившись с увольнения в самом прекрасном расположении духа, от дневального я узнал, что назавтра мне предстоит быть рассыльным. Вахтенным начальником стоял прекрасный служака: себе спуску не давал, а уж рассыльному и вовсе. Только доложишь о выполнении приказания, опять раздается: «Рассыльный!» Летишь на зов со всех ног. И так всю вахту.
…Чем дальше уходим на север, тем реже встречаются на берегу навигационные знаки, а в море корабли.
Четыре часа утра. Опять штурманская вахта, то есть практика в навигационной прокладке. От предыдущей смены курсантов место приняли по счислению. Через полчаса в видимости появился маяк. Запеленговали одну из вершин, отмеченных на карте, мыс, имеющий название. Место получилось вроде подходящее. Разбираем лоцию на английском языке.
— Поздравляю будущих штурманов с великолепным утром и погодой! Нуте-с, нуте-с. Посмотрим ваши творения! — произнес Гедримович, вновь появившись около штурманских столиков.
— Час как заступили, сотворить еще ничего не сумели, — отвечает Куканов.
— Час — это время немалое, а у военного штурмана — очень большое. За час можно массу дел переделать. К тому же время — штука коварная, убежит не догонишь, поэтому его следует чувствовать остро, тратить бережливо.
— Подвахтенные, что перед нами стояли, говорили, будто Гедримович чуть ли не всю вахту с ними провел… Сейчас к нам пришел. Когда же он спит и отдыхает? — шепчет мне Козловский.
— Что-то вы, Козловский, уж очень отдыхом интересуетесь. Скажу вам по секрету одну штурманскую поговорку: «В море спи вполглаза, отдыхай на берегу». На мой взгляд, мудрейшее правило поведения для истинных штурманов. Кстати, что это за мыс видим мы по правому борту? Кто скажет, как его можно опознать?
— Мы его уже опознали, — отозвался Хирвонен.
— Как же вам это удалось?
— При каждом определении места четвертый пеленг брали, пеленгуя неизвестный мыс. Три таких определения — и все стало ясно. Вот этот мыс, Хирвонен показал измерителем на карте.