Москалёв. Новобранец космической пехоты
Шрифт:
– Стой! – старшина немедленно среагировал на нарушение дисциплины – Нале-во! Упор лёжа принять!
Рота повалилась на дорогу, проклиная болвана, из-за которого приходится валяться в пыли. Но говоривший и не подумал падать на землю. Напротив, он отшвырнул берёзовый сук и пошёл к лейтенанту, стоявшему рядом с Сидоровым. Капрал второго взвода пошёл за ним следом, не делая попыток его остановить.
– Почему мы тащимся пешком по этим полям, когда на транспортах мы могли бы быть на месте уже в первый день? – прокричал новобранец, подойдя к командиру взвода. – Вы специально издеваетесь над нами?
– Вы находите? – удивлённым тоном спросил лейтенант. – Я иду вместе с вами. Какое же тут может быть издевательство?
– А эти ваши консервы? – не унимался сын юриста. – Где это видано, чтобы человек три дня питался одними консервами и сухарями? Да и тех больше нет!
– Разве вы видите, чтобы мой рацион отличался от вашего? – удивление лейтенанта становилось всё больше.
– Мне нет дела, до вашего рациона! Я говорю о своём рационе! Это не армия, а какая-то пародия на армию! Я не желаю участвовать в этом цирке!
– Это вовсе не цирк, – терпеливо объяснял командир роты. – В ходе марша вы привыкаете к нагрузкам, которые во время обучения будете испытывать ежедневно. Одновременно мы выявляем и отсеиваем новобранцев, которые по морально-деловым качествам не пригодны к службе в боевых подразделениях. Так что это никакой не цирк, как вы выразились, а начало вашего обучения. Советую вам именно так и воспринимать этот марш, иначе по прибытии в пункт постоянной дислокации вы проведёте месяц на гауптвахте за то, что обратились к старшему по званию не по форме и за то, что вышли из строя без разрешения, задержав этим движение колонны. После этого вы будете переведены в хозяйственный взвод.
Мы слушали всё это, держа свой вес на вытянутых руках, упираясь ими в землю.
– Что? – теперь настала очередь удивляться прокурорскому сынку. – Какой ещё хозяйственный взвод?
– Я вижу, что вы не годитесь для службы в боевых частях, – пояснил лейтенант. – Поэтому будете грузить навоз на свинарнике.
– На каком свинарнике? – вытаращил глаза новобранец.
– Увидите. А теперь, новобранец, встать в строй!
– Ну, уж нет, – оголодавший новобранец и не думал сдаваться. – Я знаю законы! Военная служба в Федерации является добровольной. Я имею право уволиться в любой момент.
– Тем не менее, призыв на военную службу не отменён, – возразил лейтенант.
Но этот новобранец, похоже, действительно знал законы.
– Да, но призыв сохранён на случай войны. А сейчас мир.
Лейтенант хмыкнул.
– Ну, что же. Я не имею права увольнять солдат срочной службы. Это право принадлежит исключительно командиру полка. Сейчас я его вызову и как только он прибудет, вас уволят. А до тех пор, вам придётся идти в строю вместе со всеми.
– И не подумаю! Я требую немедленного увольнения. Если для этого надо подождать какого-то чиновника, то я подожду здесь.
– Встать в строй! – приказал ротный командным голосом.
– Не дождётесь! – огрызнулся новобранец.
– Поставить его в строй, – кивнул лейтенант, стоящему за спиной новобранца капралу.
Капрал схватил парня за шиворот и потащил было в строй, но тот вырвался и оттолкнул его от себя. На помощь капралу немедленно поспешил Сидоров. Вдвоём они скрутили новобранца, заломив ему руки за спину и связав ремнём, снятым капралом с пояса. Продолжать путь ему пришлось со связанными за спиной руками, подгоняемым сзади сержантом Сидоровым.
Спустя полтора часа, нас догнали и остановились на обочине два флаера. Из одного вышли трое военных полицейских, из другого полковник с седыми усами, огромной лысиной и кожаной папкой в руках. Лейтенант остановил колонну и доложил, что «шестая рота следует в пэпэдэ». Полковник отдал ему честь и спросил:
– Ну? Где он?
Сидоров подтащил увольняемого к полковнику и отошёл на пару шагов в сторону.
– Развяжите, – приказал полковник, нисколько не удивившись тому, в каком положении находится увольняемый.
Новобранца развязали и он принялся растирать затёкшие руки.
– Я протестую против такого обращения! – немедленно начал новую истерику сын юриста. – Меня ударили! Я подам на вас в суд! Вы все сядете тюрьму!
Капрал второго взвода, тем временем, снова подошёл к нему сзади, на этот раз держа в руке пехотную лопатку.
– Я командир пятьдесят шестого учебного полка, – представился полковник. – Вы будете увольняться или нет?
– Да. И немедленно! – ответил новобранец.
– Отлично, – командир полка открыл свою папку и стал перебирать в ней бумаги. – Сейчас мы оформим все документы.
– Простите, господин полковник, – вмешался лейтенант, – но я наложил на этого солдата взыскание в виде тридцати суток ареста. Он должен сначала отбыть это наказание.
– Нет проблем, – полковник даже не оторвал взгляда от своих бумаг. – Отсидит после увольнения.
Командир роты согласно кивнул, а полковник продолжил:
– Владимир Вениаминович Худовский, вы подтверждаете высказанное ранее желание быть уволенным из рядов вооружённых сил Земной Федерации?
– Однозначно, – проскрипел тот.
– Тогда распишитесь вот тут, – командир полка ткнул пальцем в то место в бумагах, где Худовскому следовало расписаться.
Тот с видимой радостью поставил свой автограф.
– Господин Худовский, – торжественно произнёс полковник. – Поздравляю вас с окончанием военной службы!
Офицеры отдали Худовскому честь.
– Да пошли вы! – рявкнул своим скрипучим голосом Худовский. – Отвезите меня в город!
– Одну минуту, – полковник вынул из папки лист бумаги и передал его командиру роты. – Вот его предписание.