Москалёв. Новобранец космической пехоты
Шрифт:
Командир полка, выслушав объяснения дядьки, спросил:
– То есть забрать своего пацана тебе надо обязательно?
– Естественно. Эти бабы с меня же не слезут.
– Тогда вот что. Мы сделаем так, что он сам к тебе попросится.
– Как это? – поинтересовался дядька.
– Ну, ты как первый раз замужем. Создам ему такие условия, что он к тебе в соплях прибежит.
– Ладно. Пускай похлебает тягот военной службы. Заодно вежливости научится. А то ишь ты, законник выискался.
– Вот и договорились. Как дойдёт до кондиции, я тебе позвоню. Приедешь, заберёшь.
– Добро, – согласился мой родственник. – Только ты это. Смотри не перестарайся. Ну, в смысле, чтобы не случилось чего. А то мне за него перед моими бабами ответ держать.
– Не бойся. У него командиры профессионалы. Всё будет сделано как надо.
Я услышал, как заскрипел стул, когда дядька начал вставать из-за стола. Беседа двух полковников подошла к концу, пора было делать ноги. Я, стараясь ступать как можно тише, прошёл по коридору до лестницы, ведущей вниз, спустился на первый этаж и вышел из здания штаба.
В столовой вышел облом. Когда я пришёл туда, обед уже закончился и дежурный капрал послал меня подальше. Пришлось идти в казарму голодным. До ужина предстояло ещё несколько часов занятий на плацу. Нет, чёртовы родственники своей заботой меня до могилы доведут.
В казарме я застал своих друзей, лежащими на койках и обсуждающими, что бы мог значить мой визит к командиру полка.
– Наверняка наказывать будут, – говорил Ероха. – К полковнику просто так не вызывают.
– Нет, – возражал Васян, переворачиваясь с бока на спину. – Наказать мог и Сидоров. Тут что-то непонятное.
– А может он такой серьёзный проступок совершил, что его под суд отдадут. А это только командир полка может сделать. Вот его и того…
– Да не совершал он ничего.
– Может, совершил, а нам не сказал, – не унимался Ероха. – Да вот и он сам. Сейчас спросим.
Я стоял, облокотившись о стену, и слушал рассуждения друзей. Интересно было наблюдать, как рождаются сплетни. Тем более обо мне.
– Нет, друзья мои, под суд меня не отдадут, – проговорил я, укладываясь на свою койку. – А жаль.
– Это ещё почему? – живо заинтересовался Ероха.
– Потому, что иногда забота родственников, думающих, что лучше тебя знают, что для тебя лучше, хуже любого суда, – ответил я.
– Да не темни ты, – Васян заёрзал на койке от нетерпения. – Рассказывай всё толком.
Я и рассказал всё. А чего темнить с друзьями? И про бабку, и про дядьку, и про то, как отправил служить в стройбат вместо себя того детину, и про то, зачем меня вызывал командир полка, и про то, что жизнь мне теперь будут портить каким-то особо изощрённым способом. Васян с Ерохой только хлопали глазами да открывали от удивления рты, время от времени посмеиваясь над моим рассказом.
– Да, – задумчиво произнёс Ероха, когда я закончил, – влип ты серьёзно.
– Ясно, что серьёзно, – поддержал его Васян. – Что будешь делать?
– А что делать? – ответил я. – Терпеть. Торчать в учебке осталось два месяца. А там распределят куда-нибудь.
Первый период обучения, заключавшийся в рытье окопов, уничтожении мишеней из ракетомётов и езде по полям на бронетранспортёрах, мы как раз закончили. В учебном полку мне предстояло провести ещё два месяца, по прошествии которых всех новобранцев распределят по постоянным местам службы. Если дотянуть в учебке до конца обучения, то появлялась надежда распределиться туда, куда добрая рука моего дядьки не дотянется, чтобы портить мне кровь.
Конечно, в распределение мой толстый родственник обязательно вмешается, но поскольку пятьдесят шестой учебный полк был пехотным, то и распределят меня в любом случае в пехоту. Дядька сможет повлиять на место моей службы. Наверняка он постарается оставить меня служить на Земле и недалеко от дома. Я же хотел служить там, где можно было заняться настоящим делом. Но это была слишком далёкая проблема, чтобы думать над её решением прямо сейчас. В настоящее время мне надо было решить проблему с грядущими неприятностями. Я понятия не имел, что это за неприятности, когда они возникнут и от кого. Так что мне оставалось только держать ухо востро’. От размышлений меня оторвал голос Васяна:
– Не думал я, что наш командир полка так легко сдаст своего солдата. Конечно, его попросил твой родственник, но я считал его порядочным человеком.
– Интересно, они все такие? – спросил Ероха.
– Кто, «они»? – не понял я.
– Офицеры, – пояснил Ероха. – И вообще командиры. Вот Сидоров, например. Спит, наверное, меньше, чем мы. Ест с нами в одной столовой. Учит всему, что знает сам. Бывает жёстким, иногда грубым. Но всегда справедлив и никого не наказал незаслуженно. Он тоже сдал бы тебя твоему дядьке?
Мы помолчали. Я посмотрел на часы. До начала очередных учебных занятий оставалось пятнадцать минут. Ероха продолжил:
– Или вот командир роты со своим замом. Хоть и мотаются постоянно по каким-то делам то в штаб, то ещё невесть куда, но тоже проводят занятия и если надо, ползают во время занятий по грязи вместе с нами.
– Мысль!
Ероха с Васяном аж вздрогнули от неожиданного крика и разом повернулись ко мне, как бы спрашивая взглядом: «Чего орёшь, дорогой друг?».
– Это мысль, Ероха, – уже спокойно сказал я, по-прежнему глядя в провисшую сетку второго яруса моей кровати, на котором спал новобранец, решивший, как и большинство солдат роты, воспользоваться обеденным отдыхом для сна.
– Излагай, – заинтересовался Васян.
– Нужен Сидоров.
– А подробней?
– Он сержант, – пояснил я.
– Я заметил это ещё месяц назад, – сострил Ероха, снова переворачиваясь на спину.
– Я тоже. Но понял это только сейчас.
Мои друзья в голос заржали. Хорошо хоть не стали подшучивать над скоростью моей мысли.
– Он сержант, друзья мои, – невозмутимо продолжал я. – Он профессиональный военный. А значит, знает о военной службе всё, что о ней вообще можно знать. Если кто и может подсказать, откуда ждать неприятностей, так это Сидоров.