Московская Русь: от Средневековья к Новому времени
Шрифт:
В преддверии реформ
При Федоре Алексеевиче (1676–1682), вступившем на престол четырнадцатилетним юношей, власть держали сторонники Нарышкиных, из семьи которых происходила царица Наталья Кирилловна, во главе с А. С. Матвеевым (в его доме она воспитывалась). Но возросло и влияние князя В. В. Голицына, руководившего в 1681 г. реформами «устроения и управления ратного дела» и системы налогов. Была введена единая подать, «стрелецкая», а войско стало делиться не на сотни (память о делении татарских туменов), а на роты, по европейскому образцу, под командой иностранных инструкторов. Менялось и управление страной. Стало ясно, что знатность рода не должна служить причиной назначения на высокие должности, и в 1682 г. издали указ об отмене местничества, торжественно сожгли разрядные книги и окончательно запретили споры о «местах».
По смерти (апрель 1682) царя Федора Алексеевича на престол могли претендовать два других сына Алексея Михайловича: старший Иван (по матери Милославский), болезненный и слабоумный, и заметно превосходивший его в развитии младший,
Новое правление не полностью удовлетворило «надворную пехоту». Стрельцы-раскольники требовали возврата к старой вере, и Софья разрешила публичный диспут (он состоялся в Грановитой палате и длился целый день, не дав окончательного результата). Начальник Стрелецкого приказа, князь И. А. Хованский, тоже склонялся к старой вере. Возникла опасность дворцового переворота, поэтому Хованского с сыном схватили и казнили. Когда слух об этом достиг населения города, он мгновенно превратился в крепость, и стрельцы раздали оружие посадским людям. Собранное дворянское ополчение отрезвило буйные головы, и царевне не пришлось брать собственную столицу штурмом. Стрельцов лишили завоеванных привилегий: их столп был снесен, зачинщики бунта сосланы, во главе приказа поставлен Федор Шакловитый, преданный Софье. (Это народное возмущение получило в истории название «Хованщина».)
В. В. Голицын был человеком опытным и знающим, образованным и глубоко преданным идее «европеизации» страны. Он понимал слабость (прежде всего военную) Московского государства в сравнении с ее западными соседями. Но время требовало активных действий, — геополитическая обстановка угрожала окончательно отодвинуть Россию в круг «восточных деспотий», обреченных в будущем на колониальный раздел. Нужно было подтвердить права на полученную после Андрусовского перемирия часть Украины. После войн с гетманом Дорошенко, Турцией и Крымом этого удалось добиться: в 1681 г. в Бахчисарае заключили мир, оставлявший Левобережную Украину и Киев за Москвой; в 1686 г. «вечный мир» с Россией подписала и Польша (на условиях Андрусовского перемирия). Россия, в союзе с Австрией и Венецией, должна была выступить теперь против Турции. Поэтому В. В. Голицын дважды водил войско на Крым (1686, 1689), доходя до Перекопа. Неудачно организованные походы в полупустынную степь привели к большим потерям и кончились ничем. Это сильно подорвало положение Милославских и самой Софьи. Недовольная знать повернулась в сторону Нарышкиных и подросшего к тому времени царевича Петра. Его «потешное войско», обученное европейскими инструкторами, укреплялось в военных лагерях, Преображенском и Семеновском. Стороны готовились к решительной схватке, и в августе 1689 г. Софья, чувствуя, что время уходит, стянула в Кремль полки стрельцов. Предупрежденный в последний момент, Петр ускакал в Троицкий монастырь, куда к нему ушли «потешные полки» и часть стрельцов. Знать и патриарх Иоаким остались за царем, и это решило дело. Софья вынужденно уступила власть, князь Голицын уехал в подмосковную деревню. Стрельцы выдали военачальников, и Петр I торжественно вступил в Москву. Началась новая эпоха в истории России.
Заключение. Чем же была Московская Русь?
Что же за страну, что за общество строили жители Москвы и Московии, начиная со времен Даниила Московского? На этот вопрос нет единого ответа. Это только людям XVIII в. допетровская Русь казалась чем-то абсолютно неподвижным, омутом застоя и всеобщего сна. На самом деле это не так. Одно только стремительное продвижение на Восток характеризует Московскую Русь как динамически развивающуюся структуру. И московское общество никак не назовешь «вялым», лишенным внутреннего развития. Его социальные слои находились в состоянии постоянного брожения. Да и срок, отпущенный Москве для создания своей цивилизации, не располагал к медлительности. У нее было «на все про все» четыре столетия развития, из которых только два — в условиях независимости. Московская Русь претерпела в середине XVI в. длительную и жестокую диктатуру Ивана Грозного; на рубеже XVII в. — гражданскую войну общенационального
Но оригинальные черты, порожденные всем ходом становления Московского государства и великорусской народности (два понятия, составляющих единое целое), проявились в полном объеме. Они сформировались к XVI–XVII вв., но отчетливо просматриваются раньше и продолжаются в грядущем, в России Нового времени. Это, прежде всего, военно-служилый уклад государства и тенденция (не всегда осуществимая) к централизации как управления, так и всего хозяйства, доходящая до порабощения значительной части населения. В идеологической сфере этому соответствовали сильно выраженный монархический принцип и убежденность в уникальной, высокой миссии православия.
ЧАСТЬ II
ДЛЯ ТЕХ, КТО ЛЮБИТ ЗНАТЬ ПОДРОБНОСТИ
В первой части мы рассмотрели историю Московской Руси согласно принятому порядку, от ранних событий к поздним, согласно их естественному хронологическому течению. Однако в рамки такого изложения трудно уложить рассказы о судьбах людей, о наиболее знаменитых городах и монастырях, об устройстве многих общественных институтов. Эти отдельные блоки сведений, как каменные глыбы, загромождают дорогу и мешают связному изложению. В то же время читателю трудно отказать в праве знать больше о личностях, землях и явлениях, которые упомянуты в тексте (или подразумеваются, исходя из него). Наверняка захочется узнать побольше о вскользь упомянутом Великом Новгороде (конечно, он заслуживает не краткой статьи, а отдельной книги в нашей серии); захочется поближе познакомиться с чередой тверских князей (большинство которых даже не названы нами до сих пор по имени); невозможно будет не предложить хотя бы некоторые детали устройства русского войска и, одновременно, некоторые сведения о главных монастырях Московской Руси — своеобразных средневековых «государствах в государстве». В нарративе даже такие заметные явления, как отдельные города, выглядят обычно похожими друг на друга и различаются только названием и географическим положением, а ведь они очень разные (недаром говорят: «Что город — то норов»). Так что имеет смысл посвятить каждому заметному городу хотя бы краткую, но отдельную «справку». В ходе такой работы сложилась своего рода маленькая энциклопедия, которая и составила второй раздел книги. Читатель, привыкший к стремительности в изложении событий, может этот раздел пропустить, но для тех, кто любит разбираться в истории самостоятельно, он представит особый интерес: ведь это дополнительный материал для собственных размышлений и построений.
ВОЙСКО
В русских княжествах XIII–XV вв. и позднее в Московском царстве войско было предметом постоянных забот, ведь его мощь была первым условием государственного суверенитета и экономического процветания. Сперва неизбежная упорная борьба за независимость от Орды и первенство на Руси; потом оборона границ огромной протяженности (от природы почти неукрепленных); наконец, быстрое продвижение на восток и гораздо более медленное на запад — все это требовало максимального напряжения военных сил страны.
На устройстве войск Московской Руси, на их стратегии, тактике и вооружении сказались два важнейших геополитических историко-культурных фактора. Государству приходилось, вплоть до конца XVII в., сосредотачивать силы на юге и востоке против больших масс сравнительно легко вооруженных, но крайне мобильных конных воинов, которые нападали внезапно и так же внезапно исчезали. Им необходимо было противопоставить хорошую дальнюю разведку, а также достаточно многочисленную столь же мобильную кавалерию. Требовалось также ограничить свободу маневров кочевников, чтобы не позволить им прорваться внутрь коренной территории государства: охранять броды и пригодные для конницы дороги на границе, устраивать завалы, укрепленные заставы и городки (так возникли «засечные черты»). Но борьба со степняками не требовала особенно мощных крепостей: враги рассчитывали больше на внезапность и редко осаждали готовые к отпору большие города. Для отпора в степи хорошо подходили даже поставленные по кругу обозы, а особенно — разборная деревянная крепость, так называемый «гуляй-город». Тогдашние артиллерия и вооруженная огнестрельным оружием пехота в открытом поле представляли скорее обузу, чем поддержку, поэтому против степняков боролась в основном поместная конница и служилые отряды казаков. Основным их оружием на дистанции был лук со стрелами, а в ближнем бою — сабля и копье.
Однако этого было далеко недостаточно для войны на западных рубежах. Общая тенденция развития военного искусства в Европе в XIII–XIV вв. состояла в выдвижении на первый план как раз пехоты и артиллерии (этот процесс на Западе часто называют «пороховой революцией»). Главную роль играли уже не рыцари, и вообще не конница и не полевые сражения, а вооруженная огнестрельным оружием пехота и борьба за укрепленные по последнему слову инженерии крепости. Поэтому Пскову, Новгороду, Твери и Московскому государству пришлось в XIV–XVI вв. вести борьбу за мощные каменные крепости врага, а также строить собственные. Наиболее успешным организатором военных сил, в какой-то степени отвечавших требованиям новой «западной» стратегии, в конечном счете оказалась Москва. Она одна, благодаря сложившейся традиции сильной центральной власти, смогла сосредоточить необходимые средства для организации дорогостоящего производства огнестрельного оружия, подготовки больших отрядов обученных специалистов-профессионалов, строительства огромных крепостей. И все это наряду с содержанием многочисленной легкой «поместной» конницы.