Московская Русь: от Средневековья к Новому времени

Беляев Леонид Андреевич

Первый расцвет самобытной московской культуры пришелся на время, когда Московское княжество было далеко еще не устроено, на конец XIV — первую четверть XV в. Своя литература, живопись и архитектура зародились здесь в первой половине XIV в., когда знать уже могла платить за очень дорогие тогда книги, за строительство и роспись каменных храмов, за тончайшую работу ювелиров. В годы, озаренные радостью победы на Куликовом поле, были созданы исторические повести о попе Митяе, о нашествии Тохтамыша и Тимура; жития святых Стефана Пермского и Сергия Радонежского; надгробные речи по митрополитам и князьям. Их писали выдающиеся книжники, как, например, Епифаний Премудрый. В Москву приезжало много писателей из Греции и южнославянских земель. Расцвела иконопись:

в церквах появился высокий иконостас — стена из икон, отгораживающая алтарь от верующих. В то время были созданы шедевры мирового уровня, и среди них икона «Троица» Андрея Рублева.

Ранний расцвет московской культуры прервала междоусобица, но, к счастью, не уничтожила созданного. Сохранились корни, которые через несколько десятилетий дали мощные побеги, и никакие политические неурядицы были уже не в силах их заглушить.

Усобица в московском правящем доме: большая феодальная война второй четверти XIV в.

Московский княжеский дом в течение столетия почти не знал внутрисемейных споров и усобиц. Москва начала привыкать к династическойсистеме наследования, когда власть сохраняют в одной ветви рода, передавая от отца к старшему сыну (а не к старшему из братьев, как при старой лествичнойсистеме). Но во второй четверти XV в. разразилась долгая тяжелая война, которая поставила под угрозу и династический порядок, и само существование Московской Руси.

Все началось в конце княжения сына Дмитрия Донского Василия I (1389–1425). Это были тяжелые годы: неурожаи породили трехлетний голод, доходило даже до людоедства. Затем Москву сразила моровая язва, а незадолго до начала эпидемии умер Василий Дмитриевич. Претендентов на великокняжеский стол оказалось двое: его сын Василий II Васильевич (1425–1462) и дядя Юрий Дмитриевич, удельный князь Звенигорода и Галича. Василий был еще мальчиком, Юрий же — опытным 50-летним воином, старшим в роду. Московские бояре во главе с матерью Василия Васильевича, властной Софьей Витовтовной, потребовали, чтобы Юрий «не искал» великого княжения. Софья была дочерью могущественного Витовта, великого князя литовского, и Юрий не мог с ним соперничать. Было принято решение оставить этот вопрос на усмотрение хана, и все, казалось, могло обойтись миром, но когда Витовт умер (1430), ситуация изменилась. К тому же на свадьбе Василия II княгиня Софья допустила грубость по отношению к сыну князя Юрия, Василию: она сорвала с него золотой пояс, принадлежавший, по ее мнению, Дмитрию Донскому, но «подмененный» и потому не доставшийся ее сыну Василию.

Вспыхнула жестокая война, которая длилась четверть века. Великокняжеский стол переходил из рук в руки. Князь Юрий занимал его дважды. После смерти Юрия его старший сын, Василий Косой, много раз сражался с Василием II, но, в конце концов, был схвачен и ослеплен. Сам Василий II, после большого поражения под Суздалем, оказался в татарском плену. Война продолжалась и кончилась, лишь когда второй сын Юрия, Дмитрий Шемяка, захватив Василия II и ослепив его, (отсюда прозвище Василия — Темный) не смог подчинить себе Московскую землю. Он бежал в Новгород, где, видимо, был отравлен (1453).

МОСКВА ОБРЕТАЕТ НЕЗАВИСИМОСТЬ ОТ ОРДЫ

Завершение объединения Руси: подчинение Новгорода Великого

Победив в междоусобной войне, Московское княжество почувствовало себя в силах подчинить те русские земли, которые не желали во всем следовать его воле, и окончательно порвать с Ордой. Эти свершения выпали на долю Ивана III (1462–1505), сына Василия II Темного. «Собирание земель» к тому времени превратилось в «собирание Руси»: Москва подчиняла себе целые княжества, решительно прибегая к военной силе.

Особенно важно ей было покорить богатый Великий Новгород, владения которого простирались от Восточной Прибалтики до Урала.

Новгородом

правили, в отличие от большинства русских земель, не князья, а бояре и архиепископ. Они владели поистине необъятными землями и торговали с многими европейскими странами мехами, воском и другими товарами. Дворы их городских усадеб, как показывают раскопки, вмещали жилища многочисленных ремесленников, обрабатывавших свозимое из боярских отчин сырье, — это были как бы огромные предприятия по производству, переработке и сбыту всего, чем богат Русский Север. В Новгороде был и князь, но он, как своего рода наемный управляющий, всецело подчинялся собраниям бояр и купцов города: вечуи совету господ. Именно они решали, кого из князей пригласить править в городе, и могли прогнать неугодного.

Отношения Москвы с этим независимым государством претерпели в XIV–XV вв. массу перемен, от союза до открытой вражды. У Новгорода и Москвы был нескончаемый список противоречий территориального характера, и московские князья давно стремились завладеть богатствами феодальной республики. Кроме того, Москва во многом зависела от Новгорода в контактах с внешним миром.

Могучий и независимый Новгород не желал подчиняться Москве, но на ее стороне был военный перевес: она опиралась на силы подчиненных ей княжеств и на поддержку верховных правителей Руси — татар. Наконец, Москва могла серьезно подорвать или даже прекратить подвоз в Новгород хлеба, которого там всегда не хватало.

Новгород уступал, сколько мог. Но когда в 1456 г. с Василием Темным пришлось заключить особенно невыгодный Яжелбицкий мир, который ограничил права веча, в том числе право выбора князя, новгородцы взбунтовались и чуть не убили приехавшего к ним великого князя. Власть в городе захватили противники мира во главе с вдовой посадника(выборного главы новгородского правительства), Марфой Борецкой. Они надеялись на помощь врага Москвы, великого князя литовского, и заключили с ним союз. Но это не помогло, и московская рать летом 1471 г. разбила дружины Новгорода на реке Шелони. Великий Новгород принял наместника великого князя, теперь уже Ивана III, но Ивану этого было мало: он хотел полностью владеть Новгородом.

Для этого неожиданно нашелся благовидный предлог: прибывшие в Москву новгородские послы официально назвали Ивана III государем(то есть хозяином, правителем), в то время как по обычаю его полагалось именовать лишь господином(«осподарем» назвал себя уже Василий Темный в середине 1450-х гг., по окончании феодальной войны).

В сознании людей Средневековья обычай играл решающую роль. Раз новгородцы сами называют великого князя своим «правителем» — значит, отныне Новгород можно считать его отчиной, частью его страны ( государства). Иван III немедля послал своих бояр спросить новгородцев: «Какого государства они хотят?» Вече ответило, что послы просто ошиблись, и не должны были называть Ивана государем. Но великий князь не намерен был отступать, а у новгородцев уже не осталось сил отстаивать свою свободу. В январе 1478 г. московские полки окружили Новгород, и он признал великого князя Ивана III хозяином Великого Новгорода. Вече отменили, вечевой колокол увезли в Москву, влиятельных бояр и Марфу Борецкую сослали или переселили в московские земли.

Присоединение Великого Новгорода многократно увеличило силы и владения Москвы, ведь в ее руки попали богатейшие районы Севера. Покорение сохранившихся русских княжеств было теперь вопросом времени и политического расчета. В 1485 г. покончили со старым соперником — Тверью, последний князь которой бежал в Литву. Дольше сохраняли внешнюю свободу Псковские земли и Рязанское княжество — Москве удобнее было иметь на рубежах «независимых» соседей. Их присоединили к Москве только при Василии III Ивановиче (1505–1533). На Руси остался один самостоятельный правитель — великий князь московский.