Московские каникулы
Шрифт:
Т о н я. Интересно. Как это?
Т и м у р. Ты будешь, Тоннушка, строить великолепные самолеты, такие же сильные и красивые, как ты сама.
Ж е н я. Вот это комплимент!
Т и м у р (трясет головой). Нет! Это не комплимент! Это обещанное признание в любви! Все эти годы ты мне здорово нравилась, Тонька, но я молчал, потому что… Ну, в общем, молчал. А сейчас больше не хочу молчать… Какого черта я буду все молчать, молчать, молчать? Вот люблю тебя и хочу, чтоб ты это знала! И вы все тоже, ясно?! (Пьет из горлышка, бросает бутылку в кусты и убегает.)
К
Т о н я (Борису). Ты тоже так думаешь?
Б о р и с. Я?.. Нет… Совсем не думаю!
К о с т я. Совсем не думать — еще хуже, чем думать плохо. (Внезапно.) Атас! Опять эта корреспондентка!
Входит С т е п н а я. Через плечо у нее висит портативный магнитофон, в руках — гитара.
(Сладко.) Милости просим, дорогая наша товарищ Степная!
С т е п н а я (не реагируя). Румянцева, куда ты скрылась? Я ищу тебя по всей школе!
Ж е н я. Зачем? Ведь вы записали мою речь?
С т е п н а я. У нас запланирована часовая передача, понятно? Если в ней будут только речи, ее слушать никто не станет.
К о с т я. А вам это не все равно?
С т е п н а я. Отнюдь. Я привыкла, что мои передачи имеют успех, их неоднократно повторяют по многочисленным письмам радиослушателей.
К о с т я. Пожалуйста! Сколько вам нужно писем?
С т е п н а я. Поменьше цинизма, побольше энтузиазма, Бережной. Вот единственное, чего мы хотим от молодежи. Работа над передачей продолжается. (Вынимает микрофон на длинном шнуре, включает магнитофон. В микрофон.) А вечер между тем идет своим чередом. Давайте выйдем из душного зала, где не смолкая гремит оркестр, и последуем за небольшой группой выпускников. Вот они остановились в тихом уголке школьного двора и о чем-то горячо беседуют…
К о с т я (в микрофон, «детским» голосом). Мы горячо беседуем о прекрасном светлом будущем, которое всех нас ждет!
С т е п н а я (выключая магнитофон). Мальчики, я на работе, вы это можете усвоить? Давайте без самодеятельности. Вернее, самодеятельность тоже будет, только чуть позже. (Включает магнитофон.) Я подхожу к одному из них. Это Борис Глебов, лучший спортсмен школы. Боря, о чем ты думаешь в этот теплый июньский вечер?
К о с т я (в микрофон). Он думает о том, как бы выпить!
С т е п н а я (снова выключив магнитофон). Еще раз влезешь — стукну гитарой!
К о с т я. Своя или казенная?
С т е п н а я. Казенная.
К о с т я (отступая). Казенной — стукнете…
С т е п н а я (Борису). А ты не волнуйся. Продумай, сосредоточься…
Б о р и с. Зачем?
С т е п н а я. Фу ты господи! Еще раз повторяю — я на работе, для дискуссий у меня просто нет времени! Завтра передача пойдет в эфир.
Нерешительно входит Т и м у р.
(Борису.)
Борис молчит. Слышно, как вращаются катушки магнитофона.
К о с т я (в микрофон). Как все настоящие спортсмены, Борис Глебов немногословен. Но я знаю, о чем он сейчас думает, мой старый школьный товарищ. Он наверняка думает — какое счастье, что все это уже кончилось!
Б о р и с. Точно.
С т е п н а я. Разве вам так плохо было в школе?
Б о р и с. Нет. Не школа надоела, а это… школярство! Не маленькие, пора настоящим делом заняться.
С т е п н а я. Вы думаете, в институте уже сможете обойтись без наставников и руководителей?
Б о р и с. Я не про то. В школе мы учили все понемножку, про запас. А там будем только то, что для дела понадобится.
Т и м у р. Ну, это еще вопрос — будешь ли ты от этого счастливей…
С т е п н а я. А теперь спросим у Жени Румянцевой, как она представляет себе счастье. (Подносит микрофон Жене.)
Ж е н я (с улыбкой). Знаете, мы сегодня выпили по бокалу шампанского…
К о с т я. По полбокала!
Ж е н я. Поэтому нас немного раздражает ваше стремление втянуть нас вместо танцев в серьезный разговор. Но если уж разговор зашел… Каждый из нас, наверно, мог бы ответить одинаково: счастье — это понимать, что ты нужен, что ты можешь пригодиться людям!
К о с т я. Или что люди могут пригодиться тебе!
Ж е н я (Степной). Вот видите, не получается серьезный разговор.
К о с т я. А я — серьезно. О тебе.
Б о р и с. Кончай, Костя.
К о с т я. Я еще не начал.
Ж е н я (Степной). Давайте мы лучше вам споем. Нашу, о двух ежах.
С т е п н а я. Не возражаю.
Т и м у р. Правда, лучше споем. (Жене.) Запевай, мы подтянем.
Под аккомпанемент гитары ребята поют «Песенку о двух ежах».
Наукой озадачены, Мы оба с ним сердитые. Шагаем разлохмаченно, Не в моде нынче бритые. Пускай я вся исколота Его острот иголками. Все угловаты смолоду, В безуглых мало толку. Да, оба мы сердитые, Согласны водовозить, Но только пред маститыми Не станем мы елозить. И пусть хлебнем в достатке мы Различнейшей напасти, Пусть будем полосатыми, Но лишь не серой масти! Пускай же он, колючий мой, Себя насмешкой губит… Ведь и ежа, как лучшего, Его ежиха любит!