Московские легенды. По заветной дороге российской истории

Муравьев Владимир Брониславович

* * *

Кроме приведенных здесь легендарных сюжетов, существуют еще легенды о Брюсе и на другие сюжеты. Самым значительным и важным из них является сюжет о Черной книге Брюса, но об этих легендах будет большой разговор впереди. Наряду с легендами о делах и чудесах Брюса существует также довольно много легенд о его посмертной судьбе, причем они продолжают возникать и в настоящее время. Народная уверенность в том, что он не мог умереть и исчезнуть как обычный смертный человек, сильна и непреходяща. Пока не была снесена Сухарева башня, говорили, что Брюс продолжает обитать в ней, и проходившие подле нее поздней ночью прохожие иногда видели свет в верхнем окошке, где была его обсерватория и где он занимался чародейством. А сейчас время от времени в газетных статьях появляются сообщения репортеров о

том, что какой-то местный житель рассказывал им, будто бы на проспекте Мира из подвала дома, который, по преданию, принадлежал Брюсу, в полночь на пятницу слышится какой-то голос и шаги — это бродит по подземным ходам дух Брюса.

Такое же широкое распространение, как цикл легенд о Брюсе, получила и имеет в настоящее время легенда о постройке Сухаревой башни по приказу Петра I как своеобразного выражения благодарности царя полковнику Сухареву и его полку за проявленную верность во время Стрелецкого бунта.

XVIII век этой легенды не знал. Она стала известна только в 1830-е годы. А в печати впервые опубликована в третьей части изданного в Москве в 1827–1831 годах путеводителя в четырех частях «Москва, или исторический путеводитель по знаменитой столице государства Российского» (в 4-х частях), составленном писателем И. Г. Гурьяновым, автором большого количества исторических и «нравственно-описательных» романов и повестей «для народа», а также ряда популярных исторических очерков.

В своих произведениях на исторические темы И. Г. Гурьянов не только излагал события по использованной им литературе, но высказывал по их поводу свои оценки и соображения. Таким авторским предположением были и его объяснение повода для сооружения Сухаревой башни.

«Это готическое здание с высокою осьмистороннею башнею, — пишет Гурьянов, — увенчанною двуглавым орлом — новый памятник того, что никогда усердная служба отечеству и верность престолу не остаются без награды. Так наградил Великий Петр одного из своих подданных за верность его престолу.

Первый шаг к Сухаревой башне напоминает нам начальника одного из стрелецких полков, полковника Сухарева.

Петр Великий знал цену верности Сухарева, и наградить дарами и почестями значило — наградить только в глазах современников. Петр хотел наградить примерно и для потомства и сделал это: он приказал воздвигнуть на месте бывших Сретенских ворот величественное здание и наименовал башнею Сухарева; первое — в воспоминание отличной верности Сухарева, второе — что в окрестностях сего места стоял и полк, и находился Приказ сего стольника».

Обычно Гурьянов ссылается на источник, откуда взяты им те или иные исторические сведения. Так, в следующем после рассказа об основании Сухаревой башни абзаце при фразе «В Сухареву башню помещено было училище Математики и Навигации» он поясняет: «говорит Автор „Отечественных записок“.». Здесь же сведения гораздо более значительные и серьезные не подкреплены ссылкой. Значит, текст принадлежит самому Гурьянову. Но в то же время он не указывает, как обычно принято, что это его собственное мнение или открытие.

Такому положению может быть одно-единственное объяснение: Гурьянов включил в книгу историю, пришедшую из народной молвы, распространенную в народе и, естественно, многим известную, но не обремененную указаниями источника легенду.

Помещенная в путеводителе Гурьянова история основания Сухаревой башни была принята и подхвачена публикой, литераторами и даже историками.

В конце 1830-х годов поэт Е. Л. Милькеев печатает большое, ставшее сразу популярным стихотворение «Сухарева башня», в котором подробно развивает сведения из путеводителя Гурьянова:

Душой в правах его уверен. Полковник Сухарев свой долг Неколебимо и свободно Хранил. Его был этот полк, Презревший бунтом благородно. И Петр полковника любил, Его заслуги награждая; Когда же — яд родного края — Тот страшный бунт угомонил, Призвал Великий воеводу И молвил в благости своей: «Хочу оставить я народу Знак неподкупности твоей: Где жил ты с верными стрельцами, Построй там башню, да про вас Она являет пред веками Живописующий рассказ!» Сказал, — и мощное желанье Ретивый муж осуществил И достопамятное зданье Среди Москвы соорудил. Колоссом крепости и славы Воздвиглась башня перед ней, Как отголосок величавый Заслуг и мужества тех дней. Была же смутная пора, Как под ступенями престола Против державного Петра Шипели зависть и крамола; Как, обольщенные сестрой Царя, стрельцы ярились шумно, Орудье гордости слепой, Любоначальности безумной. Но между ними полк один — Хвала и честь — остался верен, Как пред отцом послушный сын.

Об этом же пишет в стихотворении «Сухарева башня» и М. А. Дмитриев.

Историк Москвы И. М. Снегирев, не имея документальных материалов о строительстве Сухаревой башни Петром I, осторожно пишет в статье о ней, напечатанной в 1842 году: «башня прослыла Сухаревою в память этого полка, верного престолу государеву», но не говорит о постройке башни Петром I.

Однако с середины XIX века и до сегодняшних дней популярные статьи и очерки о Сухаревой башне начинаются рассказом об оригинальной форме благодарности Петра I стрельцам Сухаревского полка.

Даже нашелся документ, подтверждающий это, — памятная доска на башне.

«Старая подпись о том возвещает потомству», — утверждает в своем стихотворении М. А. Дмитриев.

Однако достоверность того, что именно об этом возвещает «старая подпись», основывалась только на доверчивости москвичей.

Каждый москвич, идя мимо Сухаревой башни, видел мраморные доски с надписями, укрепленные на ней. Правда, прочесть, что написано на досках, было затруднительно: висели они высоко, да и надписи были сделаны старинным, непривычным для москвича XIX века шрифтом. Так что оставалось поверить поэту на слово, впрочем, он и сам, по-видимому, был уверен, что на досках написано именно об этом.

П. В. Сытин, крупнейший москвовед первой половины XX века, в своей брошюре «Сухарева башня», написанной и изданной в 1926 году, повторил общепризнанную версию. В более же позднем своем труде «История планировки и застройки Москвы» (1950 г.), книге специальной и малотиражной, а потому практически неизвестной широкому читателю, он придерживается иного мнения, к которому пришел после более внимательного изучения памятной доски и исторических документов. «Несомненно, эти доски и надписи на них, — пишет Сытин, — должны были сохранить для потомков времяи местостроения каменных палат, с воротами и башнею, а также имена лиц, начальствовавших тогда над 2-м Стрелецким полком, здесь расположенным и несшим на башне сторожевую службу. Полк, по имени полковника, назывался также Сухаревым полком, а местность его стоянки — Сухареве. Естественно, что и Сретенские ворота Земляного города, построенные Петром в виде каменной башни, стали называть Сухаревой башней. Но И. М. Снегирев и другие дореволюционные историки создали легенду, что Петр построил башню в честь Л. П. Сухарева, на память об его с полком услуге во время борьбы Петра с Софьей в 1689 году. Эта легенда ни на чем не основана, так как, во-первых, из приведенной выше надписи на воротах башни отнюдь нельзя вывести, что башня построена в честь Сухарева или в память об его подвиге; во-вторых, в изданном Петром I указе о наградах за Троицкий поход Л. П. Сухарев получил весьма скромную награду, сравнительно с другими („поместного по 250 четвертей, денег по 30 рублей“. — В. М.), чего не могло бы быть, если бы Петр так высоко ставил его заслугу, что увековечил ее даже грандиозным даже по тому времени памятником».