Московский клуб
Шрифт:
— Черт, я не верю!
Он умел вовремя вызвать на глаза слезы, научился, окружающие частенько говорили, что в нем погиб великий актер.
— Все в порядке, Илья, не надо скрывать свои чувства! — Председатель комиссии дружески похлопал молодого человека по плечу. — Кстати, к тебе еще не подходили люди из «Хруничева»?
— Нет.
— Корпорациям интересны абитуриенты, набирающие максимальное количество баллов на экзаменах. Так что, чувствую, стипендией от Университета дело не ограничится: ребята из «Хруничева» настроены предложить тебе
— У меня голова идет кругом, — пожаловался Дементьев.
— Это нормально. — Председатель улыбнулся. — Ты вытащил счастливый билет, Илья, распорядись им правильно.
АНКЛАВ: МОСКВА
ТЕРРИТОРИЯ: БОЛОТО
«ШЕЛЬМАН, ШЕЛЬМАН И ГРЯЗНОВ»
МНОГОЕ МЕНЯЕТСЯ СО СМЕРТЬЮ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА
— Доверяй Кириллу, он мой старый друг и не подведет тебя. Прислушивайся к его советам. — Роман помолчал. — Мы много общались, Петра, но теперь мне кажется, что недостаточно. Прости, что не мог уделять тебе больше времени. И прости, что оставляю тебя одну. Я люблю тебя, Петра, и верю, что ты справишься. В конце концов, ты Фадеева.
Девушка остановила просмотр, потянулась и дотронулась пальцами до монитора, словно надеясь почувствовать не гладкую поверхность наноэкрана, а теплую щеку Романа. Теплую и живую. Но вместо этого — холод плоскости. Деда больше нет. И никогда не будет. Он умер.
— Мне жаль, Петра, — тихо сказал Грязнов. — Я не мог ему помочь.
— Как это случилось?
— Доподлинно неизвестно. Все решалось в Сити, за закрытыми дверями. Официально объявлено, что у Рома не выдержало сердце. Учитывая обстоятельства, в этом нет ничего странного.
— Да, странного нет…
Похищение любимой внучки, срыв переговоров с Ассоциацией, штурм в Урусе — даже в эпоху наномедицины этих событий вполне достаточно для инфаркта. Но девушка не сомневалась, что Деда убили: не тот был человек Роман Фадеев, чтобы у него «не выдержало сердце». Не из такого теста был сделан один из величайших верхолазов в истории Анклавов…
Но, как бы то ни было, Дед ушел, оставив после себя лишь десятиминутное послание с инструкциями и словами нежности. Его последнее письмо. Хотелось плакать, кричать, выть от горя, но Петра не собиралась демонстрировать свою слабость. И, несмотря на то, что девушка едва сдерживала слезы, голос ее оставался спокоен:
— Я вас помню, Кирилл. Вы были на одном из приемов в нашем шотландском поместье. Вы известный антиквар.
Это прозвучало так светски, что Грязнов с трудом удержался от неуместной улыбки:
— Да.
— И вы Всадник?
— К вашим услугам, — склонил голову Кирилл. Девушка внимательно посмотрела в серые глаза Грязнова:
— Вы преступник.
— Чуть-чуть. — Вот теперь Кирилл улыбнулся и пальцами показал сколько это: «чуть-чуть». — Я честный контрабандист и хороший антиквар.
— И вы были другом Деда?
— Тридцать лет назад я спас ему жизнь.
— Каким образом?
— Расскажу как-нибудь потом. — Грязнов вернулся к серьезному тону. — Сейчас нам надо обсудить другие вопросы.
— Хорошо, — не стала спорить Петра, — обсудим другие вопросы. Почему меня привезли сюда, а не в Сити?
— Потому что твоя жизнь до сих пор в опасности.
— Жизнь верхолаза всегда в опасности, — рассудительно произнесла девушка. — Наше положение делает нас мишенью для разного рода проходимцев. Нас с удовольствием убивают, с еще большим удовольствием похищают. Именно поэтому меня с детства охраняют лучшие специалисты СБА.
Она не задала вопрос напрямую, но он прозвучал, и Кирилл должен был дать на него ответ.
— В ближайшие три года ты не сможешь управлять корпорацией, этим будет заниматься Опекунский совет, и, если с тобой что-нибудь случится, «Фадеев Групп» продадут по частям. А желающих стать наследниками твоего деда очень много.
— СБА не позволит, чтобы со мной «что-нибудь случилось», — холодно заявила Петра.
— Уже позволила, — спокойно ответил Грязнов. — Сегодня ночью в Сити была доставлена девушка — твой двойник, рано утром она вылетела в Эдинбург. — Кирилл помолчал. — Самолет разбился над Ла-Маншем, не выжил никто.
Несколько секунд Петра обдумывала сообщение, затем вытащила из пачки длинную тонкую сигарету и закурила.
— Значит, официально я мертва?
— Для публики да. Опекунскому совету уже известно, что в самолете был двойник. Кто-то сильно расстроился.
— Это дело рук Мертвого, — прошептала Петра. — Дед всегда говорил, что Кауфман — его главный враг.
— Не уверен, — покачал головой Грязнов. — Макс — последний человек, кто хочет твоей смерти: ему нужна «Фадеев Групп» в ее нынешнем состоянии, сильная и мощная. Он будет тебя беречь.
— Конечно, убил деда — позаботься о внучке! — Девушка не сдержалась, выкрикнула, выплеснула эмоции, показала, что творится в душе.
Кирилл вздохнул:
— Никто не знает, что на самом деле произошло в Сити. Но у Романа были враги и помимо Мертвого.
— Кто?
— Поднебесники. Это они дали Роману деньги на покупку «МосТех», а когда затея провалилась, потребовали долю в «Фадеев Групп», угрожая обнародовать ее связь с Народной республикой.
— Но скандал ударил бы и по ним.
— Санкции на пару лет, публичные извинения, отставка двух-трех деятелей правительства, — жестко усмехнулся Кирилл. — А Роман бы потерял все, его корпорацию продали бы по частям.
Петра изо всех сил старалась не выглядеть растерянной, но было видно, что девушка с трудом справляется с потоком информации.
— И что мне делать?
— Решай сама, — пожал плечами Грязнов. — Я могу переправить тебя в Эдинбург, но в Опекунском совете есть люди, желающие расчленить «Фадеев Групп», — делай выводы. Я могу передать тебя Мертвому, с ним ты точно будешь в полной безопасности, но… как бы помягче выразиться… он ограничит твою свободу. И, наконец, я могу оставить тебя здесь.