Московский клуб

Панов Вадим Юрьевич

— Я погорячился, — буркнул, наконец, Ник. — Извини.

— Поганый день, — тихо ответил Мертвый. — У всех неприятности.

— Найди Петру, Макс. Я знаю, ты недолюбливаешь Фадеева, но, черт побери, спаси эту проклятую девку.

— Постараюсь.

Мертвый отключил коммуникатор.

— Ник в бешенстве, — тихо произнес Эдди.

— Я видел, — коротко ответил Макс.

— Кстати… может, это не мое дело, но почему вы с Фадеевым так ненавидите друг друга?

— Собака изначально не любит кошку, а аргументы подыскивает потом.

— Понял, — покладисто проронил Чинча. — Это не мое дело.

Кауфман

задумчиво посмотрел на заместителя. На его модный костюм, элегантную сорочку и дорогой перстень на мизинце. Черноволосый, плечистый Чинча нравился женщинам и тщательно следил за своей внешностью. Сотрудником он был исполнительным, хватким, но Макс не обольщался: Эдди — человек Моратти. Назначенные заместители были ушами и глазами главного офиса СБА, командовали на местах службами собственной безопасности и следили за тем, чтобы директора филиалов хорошо исполняли свои обязанности.

— Возьми на контроль поисковую операцию, — приказал Мертвый. — Докладывай каждые двадцать минут.

— ОК.

Чинча вышел из кабинета. Макс проводил его взглядом, почти минуту просто сидел, бездумно глядя на закрывшуюся дверь, после чего нажал на кнопку вызова, и через несколько секунд в кабинет постучался Мишенька. Рабочее место дознавателя находилось совсем рядом.

— Как ты понял, план не удался. — Мишенька невозмутимо кивнул. — Слоновски только что покинул Шарик. Позвони ему. Подними весь Отдел. Я хочу знать, какая кантора снюхалась с Ассоциацией.

— О похищении Петры еще не объявлено, — мягко напомнил Щеглов. — Если Фадеев решит договориться с Ассоциацией полюбовно, СБА запретят заниматься поиском Петры.

— Поэтому пока что ребята должны просто узнать, кто взял девчонку. Не более. Объясни это Слоновски. — Мертвый жестко посмотрел на дознавателя. — Мне нужна Петра.

Мишенька согласно качнул головой.

— Все. Как только появится информация, немедленно сообщи. Мне надо уехать.

Мишенька кивнул в третий раз.

— Иди.

Кауфман подождал, пока Мишенька покинет кабинет, после чего выбрался из кресла, прошел в свою комнату отдыха и, остановившись перед большим, выше человеческого роста, зеркалом, в тяжелой бронзовой раме, принялся медленно стаскивать с рук тонкие черные перчатки.

ОСОБЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ОКРУГ ПОДМОСКОВЬЕ

ПЯТЬДЕСЯТ КИЛОМЕТРОВ К ЗАПАДУ ОТ АНКЛАВА

У ВСЕХ СВОЙ ПРОБЛЕМЫ

Север не подкачала: капсула приземлилась именно в том районе, где ждал Зузинидзе, всего в километре от бандитов. Звиад видел, как болид стремительно несся к поверхности — единственный парашют не мог обеспечить нужную плавность посадки — и торопливо погнал канторщиков к месту приземления. «У тебя будет одиннадцать минут. Затем ты начнешь проигрывать безам. Если задержишься у капсулы больше, чем на двадцать минут, можешь не торопиться — тебя возьмут».

— Скорее, дети шакала, скорее!

Но подгонять канторщиков не требовалось: все понимали, что времени мало, и тяжелые мобили мчались к добыче напрямик, не разбирая дороги, подбрасывая пассажиров на кочках.

— Рустам, готовь резак!

— Жду приказа, Звиад!

Менеджеры Ассоциации продумали все. Вскрыть спасательную капсулу снаружи можно было только с помощью электронного ключа «Евроспейс», дубликат которого у Зузинидзе был.

Однако учитывая то, что капсула приземлялась в нештатном режиме, механизм мог не сработать или пассажиры, почувствовав неладное, могли заблокировать шлюз изнутри. Поэтому в мобилях Звиада находился богатый инструментарий, а в «балалайке» Рустама — подробная инструкция, как вскрыть капсулу за три-четыре минуты. Основное место в плане отводилось лазерному резаку. «Надеюсь, он нам не понадобится!» — в который уже раз подумал Зузинидзе. Звиад прекрасно понимал, что одиннадцать минут — это крайний срок, и планировал убраться из опасного района гораздо раньше.

— Шамиль, ты вызвал парней с транспортом?

— Да!

Голос помощника дрожал от возбуждения. Зузинидзе сжал в кулаке ключ.

— Петра! Петра, ты жива!

Джимми ударил девушку по щеке, потом еще раз, сильнее, и улыбнулся, услышав стон.

— Петра! Посмотри на меня!

Девушка с трудом разлепила веки, сфокусировала взгляд на инструкторе.

— Что ты чувствуешь?

— Больно…

— Хорошо!

Было бы гораздо хуже, если бы она ничего не чувствовала. А боль, боль — хорошо. Нервные окончания посылают недовольные сигналы, мозг работает, оценивает, возмущается. Мозг дарит боль. Боль требует действия. Сначала она всегда требует действия. Ты приходишь в себя и пытаешься избавиться от нее. Если не получается — проваливаешься в болевой шок, но сначала боль помогает, возвращает в реальность.

— Что у тебя болит?

— Все! И ничего! Я не знаю! Мне очень больно!

Резкой боли нет, значит, будем надеяться, ничего не сломано, не отбито, не вырвано. Перегрузки и удар компенсировало отлично спроектированное кресло, какие-то повреждения, разумеется, есть, но не фатальные. Джим вытащил шприц и сделал девушке инъекцию «универсального солдата» — многоцелевого препарата, разработанного Мутабор. Сделал очень ловко, несмотря на то, что сам инструктор чувствовал себя не лучшим образом — шум в голове не утихал, но в первую очередь надо позаботиться о пассажирке.

— Джимми, где мы?

— Уже на земле.

— Мы сели в Шарике?

— Недалеко от него, — через силу улыбнулся инструктор.

— А шаттл?

— Его сбили.

— Мы потеряли управление… — Голос Петры слабел. — Ты нас спас…

— Не знаю, кто нас спас. — «Универсальный солдат» слегка расслаблял, поэтому себе Джим вколол стимулятор. Тряхнул головой — туман рассеивался не так быстро, как хотелось, — и заметил движение за бортом. — О, к нам уже приехали!

Но Петра его не услышала. Инструктор посмотрел на закрывшую глаза девушку, снова перевел взгляд на поле: у капсулы остановился мощный мобиль, из которого высыпали люди в форме СБА, и улыбнулся:

— Вот и все.

Слегка шатаясь, Джим подошел к шлюзу и потянул красную ручку. Механизм открывания дверей приводился в действие сложным устройством, состоящим из множества датчиков и двигателей, но для экстренного запуска существовал обычный рычаг, как пятьдесят и сто лет назад. Мощная дверь распахнулась, и перед инструктором вырос черноволосый офицер.

— Где Петра Кронцл?

— С ней все в порядке, — успокаивающе сообщил Джим. Он был слишком оглушен и не обратил внимания на то, что лицо офицера скрыто респиратором и большими очками. — Я вколол Петре «универсального солдата».