Московский лабиринт Минотавра

Солнцева Наталья

–  Кто там?
– спросил тонкий женский голосок.

–  Я знакомый Наны Метревели, - сказал Смирнов.
– Она дала мне этот адрес. Вы Галина Пашина?

–  Нана здесь больше не живет, - пропищал голос.

Девушка, наверное, рассматривала нежданного гостя в глазок, решая, впускать его или нет.

Всеслав обаятельно улыбнулся, что склонило чашу весов в его пользу.

–  Можно мне с вами поговорить насчет квартиры?
– соврал он.
– Нана сказала, вы ищете вторую жиличку. Моя сестра не подойдет?

Девушка

еще немного потопталась за дверью и защелкала замками.

–  Входите, - сказала она, отступая в прихожую.
– Мне еще целый год учиться. Платить за квартиру одной накладно, но и жить с кем попало не будешь. Знаете, какие сейчас времена?

Сыщик согласно кивнул.

–  Можно, я посмотрю, как тут у вас?

–  Две раздельные комнатушки, - забормотала она, ступая следом.
– Тесно, ремонта давно не делали, но для временного жилья сойдет.

–  Сестра поступила в университет, - продолжал выдумывать Смирнов.
– С общежитием возникли проблемы. А Нана все свои вещи забрала?

–  Все, - удивленно ответила девушка.
– Вот ее комната. Остались только вещи хозяйки.

Пол в небольшой комнатке был застелен потертым ковром, на стене висела выцветшая репродукция «Аленушки», под ней стоял продавленный раскладной диванчик. Пара стульев и шкаф с полуоторванными створками дополняли жалкую обстановку.

–  Нравится?
– с надеждой спросила Галина.

Всеслав пожал плечами:

–  Вроде ничего. Главное, чтобы вы сошлись характерами. Как вам с Наной жилось?

–  Нормально, - сказала Галина и достала из кармана спортивных штанов сигарету.
– Если хотите, можете курить.

Она прислонилась спиной к дверному косяку, затянулась, выпустила дым из сложенных колечком губ. Галина имела обыкновенное, ничем не примечательное лицо, русые волосы, забранные в хвост, плоскую фигуру. Бесформенная рубашка и просторные штаны скрывали ее худобу, которая угадывалась по выпирающим ключицам, тонкой жилистой шее, впалым щекам.

–  Давайте сядем, - предложил сыщик, опускаясь на диванчик.
– А то вы стоите, я буду сидеть - неловко получится.

Он тоже закурил.

–  Не церемоньтесь, - отмахнулась Пашина.
– Я целый день сижу.

–  Расскажите мне о Нане, - вдруг попросил гость.

Девушка настороженно посмотрела на него, поперхнулась дымом.

–  Зачем?

–  Понимаете, я тайно влюблен в нее. Собираюсь ухаживать.

–  За Наной?
– кашляя, подняла брови-ниточки Галина.
– Бесполезно.

По-видимому, не только толстушка Сорокина не имела понятия о замужестве подруги, но и соседка по квартире ничего не знала. Интересная девушка эта Нана!

–  Вы меня пугаете. Почему?
– изобразил огорчение Смирнов.
– У нее кто-то есть?

–  Мужчина?
– усмехнулась Пашина.
– Вряд ли. Нана - недотрога! Редко какому мужчине придет в голову за ней приударить. Она одним видом замораживает сильный пол: пара взглядов, и вместо

молодого человека - ледяная глыба. Святую деву из себя строит! Или просто дура. Есть такие женщины, возомнившие о себе бог знает что! Нана - самый яркий образец из всех подобных задавак, каких мне доводилось встречать.

Негодование Галины по поводу бывшей соседки могло быть вызвано комплексом невзрачной простушки. Нана, при ее странном характере, несомненно, была красива. Пусть такая красота нынче не в чести, но классика есть классика. Мода меняется, а классические образцы находят своих поклонников. Причем гораздо более преданных, нежели у ветреных последовательниц моды.

–  Вы Нану не любите?
– полушутя спросил сыщик.
– Ссорились?

–  Да нет! С ней даже поссориться нельзя, такая она правильная. Скромница! Глазки опустит и молчит, как истукан. Только я могла стоически выдержать два года с ней под одной крышей. Зато она порядочная, никого не приведет, в смысле парней, деньги можно было в комнате оставлять без опаски, вещи. Не пьет, не курит.

–  Совсем?

–  Ну, вина чуть-чуть может выпить, а сигареты не признает. Хотя, знаете, я много раз слышала от нее запах дыма. Не знаю, что это был за табак, по-моему, довольно дорогой. Тонкий, изысканный аромат. Меня даже любопытство мучило.

–  Я бы на вашем месте спросил.

–  Кого, Нану?
– саркастически усмехнулась Пашина.
– Пустой номер! Она свою дверь закрывала на ключ. Вот, видите?
– Девушка показала на врезанный в дверное полотно замок.
– Нана очень за этим следила. Никто никогда не приходил к ней в гости. Понимаете? Даже я должна была стучать, прежде чем войти. Сначала мне это казалось ненормальным. Но потом, когда я поближе ее узнала, перестала удивляться. Она запирала не только двери, но и душу.

–  И вы ни разу не входили в ее комнату?
– поразился сыщик.

–  Входила, конечно, по ее разрешению. Ничего примечательного не увидела. У Наны никогда не было ничего лишнего, все вещи она убирала в шкаф и в два больших чемодана. Аккуратистка! Ни пылинки, ни брошенной случайно помады, ни забытого на подушке письма. Ни-че-го. Это уметь надо! Наверное, Нану так воспитали, я слышала, в Грузии строгие нравы: там молодых девушек держат в ежовых рукавицах.

Смирнову было нечего возразить. Он вздохнул, подошел к открытой форточке и выбросил окурок.

–  Нана никогда бы так не сделала!
– засмеялась Пашина.

–  А где она жила до того, как поселилась в этой квартире?

Девушка пожала плечами. Ее подобный вопрос не занимал.

–  Откуда мне знать? В общаге, наверное. Или у кого-нибудь из знакомых. Из Наны слова не вытянешь! Бывало, она исчезала дня на два, говорила, что едет за город, побродить по храмам и музеям, вот и все. Куда, с кем, когда вернется? Молчок. Наверное, больше меня вам никто о ней не расскажет.