Московский процесс (Часть 2)
Шрифт:
В сущности, Польша всегда была слабым звеном в их социалистической цепи. Основное не успели доделать еще при Сталине: осталась несломленной Католическая Церковь, осталось единоличное крестьянство, а с ними — польский бунтарский дух, благодаря которому в прошлом Польша пережила три раздела, Вторую Мировую войну, нацистскую оккупацию и советское «освобождение». Бунт — самое, что ни на есть польское занятие; он случался каждые три-пять лет, начиная с 68-го: и в 70-м, и в 7б-м, — и каждый раз, хоть не без крови, но каких-то уступок от властей добивались. (Москва на все смотрела сквозь пальцы — лишь бы не взбунтовались всерьез). Оттого Польша и была — как тогда шутили — самым веселым бараком
Последний кризис возник по самой прозаической, но весьма характерной для социализма причине: запутавшись во внешних долгах, правительство было вынуждено поднять цены на продукты, в частности на мясо, отлично зная, что аналогичная попытка вызвала бунт 1976 года. А что делать? Страна была банкротом, неспособным выплачивать даже проценты западным банкам…
С другой стороны, прежние бунты не прошли даром и для польского общества: накапливался опыт, отстраивались диссидентские структуры, чему способствовала сравнительная мягкость режима. После событий 1976 года возник и действовал Комитет защиты рабочих (КОР) — своего рода координационный центр диссидентской активности, обеспечивавший связь рабочего, движения с интеллигенцией, так же, как и независимую систему коммуникаций между различными группами и частями страны. В кризисе 1980 года КОР сыграл ключевую роль: он содействовал превращению стихийных, разрозненных забастовок во всеобщую забастовку, мобилизовав всю страну.
Да и рабочие кое-чему научились и вместо привычного бунта, демонстраций, кровавых стычек с полицией прибегли к новой, весьма своеобразной форме протеста — оккупации своих заводов, шахт, верфей и фабрик. Эта новинка явно застала врасплох власти и в Варшаве, и в Москве: только так можно объяснить необычную уступчивость польских властей, фактически санкционировавших создание независимого профсоюза «Солидарность» и сделавших еще ряд уступок рабочим. Оказавшись перед невозможностью использовать свое единственное оружие — полицейскую силу, они предпочли на все согласиться ради успокоения страны (с тем, конечно, чтобы потом все опять потихоньку отобрать).
Но и советские власти кое-чему учились. Сам по себе кризис в Польше не был для них неожиданным. Напротив, к нему готовились, по крайней мере, с апреля 1979 года, отлично понимая, что повышения цен не избежать. Положение неоднократно обсуждалось и при встречах Брежнева с Тереком, последний раз в июле 80-го, т. е. уже после повышения цен и начала забастовок, когда Брежнев обоснованно опасался перерастания экономического кризиса в чисто политическое движение. Его рекомендации Тереку:
…решительно пресекать все попытки использовать национализм для насаждения антисоциалистических, антисоветских настроений, исказить историю советско-польских отношений и характер сотрудничества между СССР и ПНР;
развернуть непримиримую контрпропаганду против стремлений смазать классовое содержание социалистического патриотизма под лозунгом «все поляки в мире — братья», а также идеализировать дореволюционное прошлое Польши;
в политической борьбе с антисоциалистическими элементами не уходить в оборону, а вести против них последовательное наступление.
Что действительно было неожиданностью для Кремля, так это слабость их клиентов, польских коммунистов, явно неспособных с кризисом справиться. Понять же, насколько общенародным является противостоящее им движение, в Москве не могли и через много лет. Казалось, они и вправду верили, что речь идет всего лишь о каких-то «элементах», с которыми польские товарищи слишком либеральны.
Срочно назначенная комиссия политбюро ЦК по Польше первым делом приступила к разработке указаний польскому руководству о мерах по «укреплению роли партии в обществе», как если бы речь шла об одной из областей СССР, где слишком расшалились школьники. Гданьские соглашения политбюро оценивало совершенно бескомпромиссно:
Соглашение правительства ПНР, одобренное пленумом ЦК ПОРП, — большая политическая и экономическая цена за достигнутое «урегулирование». Мы, конечно, понимаем, в каких условиях вам пришлось принимать это тяжелое решение, — писали они польскому руководству 3 сентября 1980 года. Соглашение по существу означает легализацию антисоциалистической оппозиции. Возникает организация, которая претендует на распространение своего политического влияния на всю страну. Сложность борьбы с нею состоит, в частности, в том, что оппозиционеры маскируются под защитников рабочего класса, трудящихся.
Соглашение не устраняет коренных причин кризисных событий; больше того, теперь решение насущных проблем польской экономики и польского общества осложняется.
Поскольку оппозиция намерена продолжать борьбу за достижение своих целей, а здоровые силы партии и общества не могут согласиться с движением польского общества вспять, достигнутый компромисс будет носить, скорее всего, временный характер. Прихо-дится учитывать и то, что оппозиция рассчитывает, и не без оснований, на помощь извне.
Под напором антисоциалистических сил, сумевших ввести в заблуждение значительные слои рабочего класса, ПОРП пришлось перейти в оборону. Теперь ЗАДАЧА СОСТОИТ В ТОМ, ЧТОБЫ ГОТОВИТЬ КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ И ВЕРНУТЬ УТРАЧЕННЫЕ ПОЗИЦИИ В РАБОЧЕМ КЛАССЕ, В НАРОДЕ.
В этом контрнаступлении, проявляя политическую гибкость, следовало бы использовать все возможности правящей партии, ее крепкого, здорового ядра, государственной власти, массовых общественных организаций при обязательной опоре на передовые слои рабочего класса, а при необходимости использовать взвешенные административные средства.
Партия должна дать принципиальную политическую оценку августовским событиям, а также ускорить выдвижение собственной программы действий, включающей и вопросы улучшения жизни трудящихся.
Особенно важным считали в Москве усиление партийного контроля над средствами массовой информации, прежде всего радио и телевидения, куда в результате Гданьских соглашений впервые проникла Церковь.
В этих условиях, — писали они, — следует четко определить рамки допустимою, открыто заявив, что законом о печати исключаются любые выступления против социализма. (…) Средствам массовой информации показывать, что события в Польше вызваны не недостатками социалистической системы, а ошибками и просчетами, а также некоторыми объективными причинами (стихийные бедствия и др.).
Герека отправили в отставку, новым генсеком ПОРП стал Каня, но легче от этого не стало. В октябре решили пригласить поляков в Москву, потолковать.
БРЕЖНЕВ. Завтра к нам прибывают Первый секретарь ЦК ПОРП т. Каня и Председатель Совета Министров ПНР т. Пиньковскнй. Комиссия в составе т.т. Суслова, Громыко, Андропова, Устинова, Черненко, Зимянина и Русакова подготовила материалы для беседы с польскими руководителями. Я внимательно прочел эти материалы. Считаю, что все основные вопросы товарищи осветили. Может быть, у кого-то какие-либо будут замечания, пожалуйста, давайте обсудим.