Московский выбор. Альтернативная история Второй мировой войны
Шрифт:
В машине находился оберштурмфюрер СС Эйхман. Он мрачно смотрел на иссушенный солнцем пейзаж. Хорошо еще, что во время движения мухи не могли подлететь поближе. В этот день он надеялся увидеться с Роммелем и завершить свои дела в этой ненавистной еврейской стране, чтобы вернуться к комфорту своего венского кабинета. Он заметил неясные очертания первых домов Хеброна, выстроившихся словно бы для того, чтобы поприветствовать его.
Мордехай Гивони не спускал с машины глаз. Он пристроил на плече приклад винтовки, тщательно прицелился в голову эсэсовского офицера, развалившегося на заднем сиденье, и нажал спусковой крючок. С десятилетнего возраста он считался прекрасным стрелком.
В
«Полностью? — подняв брови, переспросил Иненю. — Это не очень-то похоже на армян».
«Все организованное сопротивление. Правда, время от времени все еще имеют место отдельные инциденты. Но им не стоит придавать особое значение. Население еще не совсем освоилось со своим новым статусом. Вы правильно заметили, что армяне всегда были упрямцами. Несколько местных руководителей отказались сотрудничать с нами. Нескольким ренегатам удалось скрыться в горах. Но мы захватили заложников и сумеем усмирить эти горячие головы. Все это только вопрос времени».
«Да, конечно, — заметил Иненю тоном, в котором сквозило скрытое сопротивление. — А наступление Тигриса осуществляется в соответствии с планом?»
«Есть некоторые затруднения, — неохотно признался Чакмак. — Британцы имеют преимущество в воздухе. У них есть танки, которых нет у нас. Мы ожидаем германских поставок. Ожидалось, что они начнут прибывать на этой неделе, но, по-видимому, произошли какие-то непредвиденные задержки».
«Да, я думаю, им следовало бы произойти», — пробормотал про себя Иненю.
Эта же тема обсуждалась и в известном берлинском ресторане, на Потсдаммерштрассе, где обедали Альберт Шпеер и Франц Тодт. Между ними происходил тяжелый разговор. Салфетка Шпеера была покрыта цифрами и вычислениями, но ни один из ответов не выглядел слишком обещающим.
«Мы должны будем сказать фюреру, что это невозможно осуществить, — говорил он Тодту. — Нет никакой возможности сделать это. Танков и самолетов, которые мы производим, едва-едва хватает на восстановление наших потерь. При нынешних темпах производства, если мы получим согласие Геринга и одобрение СС, что представляется маловероятным, в 1943 году мы сможем обеспечить армию двумя тысячами новых танков, преимущественно PzKpfw III и PzKpfw IV. За это же время наши противники смогут произвести в десять раз больше. Необходимо что-то предпринять, и предпринять немедленно. Ты должен поставить фюрера в известность. Что касается турков, то им придется воевать голыми руками».
«Я надеюсь, что это будет единственная плохая новость, которую мне придется сообщить ему, — заметил Тодт. — Но сомневаюсь в этом. Завтра состоится собрание, на котором будет обсуждаться проблема использования кавказских нефтяных месторождений. Мои специалисты говорят, что прежде, чем мы сумеем извлечь на поверхность мало-мальски приличное количество нефти, пройдет не меньше девяти месяцев. Вот это действительно плохо. Но, даже если нам и удастся извлечь ее на поверхность, нет никакой возможности наладить транспортировку этих жалких брызг. Все трубопроводы были уничтожены, железные дороги и так работают на полную мощность, а все имеющиеся в нашем распоряжении танкеры перевозят румынскую нефть вверх по Дунаю. Фюрер вряд ли обрадуется, если кто-нибудь расскажет ему обо всем этом!»
Приземлившись в Куйбышеве, генерал Жуков сел на заднее сиденье черного лимузина, который помчал его из аэропорта во Дворец правителя. Он только что вернулся из поездки, в ходе которой посетил командование Вологодским фронтом. Генерал Еременко заверил его, что его армии сумеют
Он полистал тонкие страницы газеты «Правда», которую купил в аэропорту. Еще более приятные известия с японского фронта шли вперемешку со страшными угрозами жестоко покарать небольшие реакционные клики, которые предали Грузию и Азербайджан врагу. Жуков напомнил себе, что им все равно ничего не удастся сделать с нефтяными месторождениями. Немцам понадобятся месяцы, чтобы исправить все повреждения, а к тому времени…
Спустя час он уже докладывал в Ставке ситуацию, сложившуюся в Вологде. Но это были не единственные хорошие новости, которые довелось выслушать советским руководителям в этот вечер. Шесть дивизий сумели выпутаться из затруднительного положения, в которое они попали на Кавказе, пройдя через Каспий, а подразделения еще двух дивизий совместно с британцами вели бои в Северной Персии. Дорога Мешед — Ашхабад была почти завершена. Когда ситуация в Персии стабилизируется, по ней можно будет перебрасывать боеприпасы и продовольствие с юга. Но самым впечатляющим был доклад Ворошилова о производстве вооружения. Заводы, которые были эвакуированы на Урал и в другие места, снова заработали на полную мощность. Теперь ежемесячно они смогут выпускать две тысячи самолетов и две тысячи танков.
Собрание продолжалось до рассвета следующего дня. Причина такой необычной продолжительности была проста. Впервые с того момента, как немцы перешли их границу, советские руководители обрели растущие операционные резервы. На повестке дня теперь стоял вопрос об осуществлении наступления. Непривычная к такой роскоши военных резервов, Ставка долго и горячо спорила, каким образом следует использовать эти новоявленные богатства.
Генерал Вальтер Модель только недавно сменил генерала Гота на посту командующего 3-й танковой армии. Этим утром он в дурном расположении духа пил кофе, сидя в своей штаб-квартире, находившейся в городе Данилов. На другом конце комнаты зазвонил телефон, и через несколько секунд к Моделю приблизился один из адъютантов: «Это фельдмаршал Браухич из Лётцена, господин генерал». Модель скорчил гримасу и медленно подошел к телефону.
«Доброе утро, господин фельдмаршал, — сказал он. — Чем мы можем быть полезны вам этим утром?» Браухич не обратил внимания на фамильярный тон Модем: «Фюреру хотелось бы узнать вашу оценку ситуации на Вологодском фронте, господин генерал. Его особенно интересует, почему на этом участке мы топчемся на месте и…». Модель перебил его: «Я только вчера представил полный отчет генералу фон Кюхлеру».
«Конечно, точка зрения генерала фон Кюхлера будет принята во внимание, — мягко продолжал Браухич. — Но фюреру, кроме того, очень хотелось бы узнать и о том, как смотрят армейские командующие на этот особенный участок. Генерал фон Кюхлер, как вам известно, имеет и другие обязанности, за которые ему приходится нести ответственность».
«Да, да… моя точка зрения, как подчеркивается в моем отчете, заключается в том, что ситуация здесь сложилась совершенно бедственная. Тех подкреплений, которые были присланы нам, совершенно недостаточно. Новые танковые двигатели, которые нам обещали в начале августа, до сих пор не прибыли. Складывается впечатление, что никому не известно, где они находятся. Запасы горючего на исходе, а то, что мы получаем, не позволяет нам сохранить темп наступления на должном уровне. Русские дерутся за каждый клочок земли так, словно за спиной у них ничего больше не осталось. По данным нашей разведки, количество их подразделений на этом участке растет с угрожающей быстротой. Я мог бы быть более точным…»