Московское боярство

Макеев Максим Сергеевич

Отвалов шлака скопилось много, кучами лежат, расплываются под дождём.

– Ты отвези это, остатки эти, Буревою, пусть его химики поработают, может, полезное что найдут. Что с кислородной установкой? Холодильником большим тем?

У Буревоя это направление уже забрали, и мужики на заводе уже который месяц пытаются сварганить большую криогенную газоразделительную установку. Малая на сушке леса трудится, мы ей воздух осушаем, другая углекислоту для пневматики вырабатывает. Но использовать при выплавке кислород также очень хочется.

– Малую пока только сделали, для конвертера небольшого. Ей железо да сталь получаем, - делился со мной своими успехами Растимир, - но и она постоянно льдом забивается, сложно идёт.

– Тут уж ничем помочь не могу, - расстроился я.

– А что с железной дорогой?
– с надеждой в голосе спросил Растимир, -

плотами да тракторами возить долго получается...

– Железную дорогу мы пока не тянем. На судостроительном, вон, переделываем все рельсы. Я вот ещё что подумал, вы руду в этом месте брать не пробовали?
– я ткнул в то место на карте, где была дорога к корелам.

– Не, там не брали. А что, добрая руда?

– Нет, нам просто дорогу бы там сделать, на север, к корелам.

– А-а-а, разбойникам тем? Ясно. Только почему выбирать руду? Может, осушим путь тот?

Я уставился в недоумении. Растимир улыбнулся, и повёл меня к торфяникам. Там мужики перерыли все болото, наделали каких-то каналов, отводов.

– Тут вода скапливается, а потом вон по тому здоровому каналу уходит, там овраг да в ручей здоровый все сливается. Торф тогда суше получается, меньше держать на солнце приходится. Может, и там так сделать? Каналы прорыть, и пусть вода уходит? А между каналами - дорога появится...

– Да надо попробовать, - я наблюдал за суетящимися торфодобытчиками, - ты посмотри там на то место, в зависимости от того, есть там руда или нет, примем решение.

– Дядя Сережа, - обратился ко мне по-свойски племянник, - а может сюда мужиков поселим? Ну, тех что на заводе работают? А то туда-сюда таскаться - только трактора портить...

– Нет, Растимир, мы так делать не станем. Я думал о том уже. Представь, переселишь ты сейчас людей сюда. Ты им такие условия, как в Москве, создать сможешь?

– Ну-у-у...
– задумался Растимир.

– Ага, вот в том то и дело, что придётся или город ещё один ставить, или в бараках да времянках людей селить, пока до стройки руки не дойдут. Плюс болото близко, плюс дым этот от комбината, думаешь, здоровее люди у тебя тут будут? Нет. Придётся ещё и больницу отдельную открывать, школу, клуб, да много чего ещё...

– А как же ресурс тракторов? Ты же сам учил считать все?

– А ты посчитай повнимательней. Сколько надо, чтобы условия жизни человеческие создать да здоровье рабочих сохранить? А дети? А жены? Они чем заниматься тут будут? Я тебе ещё одно скажу, по секрету. В моё время так и делали, городки возле завода создавали. Да потом триста лет прошло, а селища те так в дыму ядовитом вокруг заводов и стоят. Лучше мы с тобой пути сообщения сделаем получше, чтобы быстрее добираться до работы. Да внутри Москвы транспорт пустим, общественный, на нем до дороги добрался, а там - вахтовый трактор. Я на такое даже готов те трактора на манер БТРов делать, не жалко. Но люди пусть живут в нормальных условиях. В идеале, надо чтобы каждой утро их сюда возить можно было, а вечером всех, кроме дежурной смены, забирать.

– На БТРах разоримся, - предупредил наш главный металлург.

– Да и хрен бы с ним, люди - все, железо - ничто, - я потрепал парня по голове.

– Это да, - пацан со смехом убрал мою руку, - пойдём, дальше показывать все буду...

Порадовал металлургов прибавкой, теперь у них ещё и лаборатория сплавов появиться, медеплавильное производство, выработка других металлов, пока тестовое. Народ реагировал спокойно, надо - значит надо. Тем более что людей больше станет - веселее будет. Все заслужили устную благодарность, денежную сами заработают, и я отправился в Москву.

Там две новости - плохая и ожидаемая. Плохая - у нас погиб человек. Первая такого рода смерть в Москве, и хуже того - в лазарете. Дядька долго мучался животом, и представился. Отравился? Врачи сказали нет, да и питаются все в столовой, так бы вся Москва бы слегла. Встал вопрос про вскрытие, а то Смеяна сама не своя, не уберегла мужика. Против паталогоанатомического обследования были абсолютно все, даже мои. Чего, мол, над человеком издеваться, хоть и мёртвым. У него жена осталась, и дочка с сыном. Пришлось устроить мне встречу с родственниками погибшего дядьки и целый день объяснять только одно. Не будет вскрытия - как мы поймём причину смерти? А если теперь уже сын его также с животом сляжет? Или жена? Или ещё кто - что делать в этой ситуации, как лечить? Но просто так все равно не дали вскрыть - смерть дело мистическое, поэтому призывали всех богов,

с подробными объяснениями для них зачем да почему мы это делаем. Вроде сработало, в максимально закрытом режиме Смеяна сделала вскрытие. Я тоже присутствовал, чуть не стошнило меня, медицина это явно не моё. Разрезали, а что дальше? С чем сравнить? Живых, что ли резать? Где "эталон"? Недолго, правда, мучились, Смеяна начала "разбирать" мужика на орагны, и обнаружила аппендикс вскрывшийся. Вот тебе и причина. Со всеми почестями потом похоронили мужика, прах его развеяли на Перуновом поле. У Смеяны новая напасть - искать способы проведения операций, наркоза, собирать хоть какие-то сведения о хирургии в это время. За всем этим с удивлением наблюдали гости из Новгорода...

Их присутствие и было второй новостью. В этот раз Олег пришёл сам, за день до появления гонца отправил, с предупреждением. Да и в колонне оружия ни у кого не было, всё на телегах - наученный горьким опытом Хельг дул на воду. Народу пригнали на четыре судна. Дружинники Ярило, которых мы готовили в качестве преподавателей для будущих гребцов, начали учить вояк пользоваться нашими лодками. Народ очень разный, группки скандинавов, словен, каких-то кривичей да вятичей, молодые и седые. Причём последние - чуть не все как один кореша нашего Торира, ну или знают его, по крайней мере. Поэтому и эксцессов не было, наверно, и других проблем.

С новгородцами пришли новые переселенцы. Это были корабелы, с которыми мы нашли общий язык, и семьи погибших в бою у стен Москвы пехотинцев. Там, на Свири, Олег очень подробно рассказал о том, как боярин, собака, наврал всем с три короба, людей подставил под пули, и что город на севере в произошедшем не виноват от слова "совсем". Народ в Гребцах не стал нас обвинять в смерти родичей и друзей, вина Болеслава была очевидна всем. Мы-то только отбивались от него, по факту, даже Венцеславу крови не пустили ни разу. Выплата доли из конфискованного боярского имущества в пользу пострадавших, потерявших кормильцев, семей окончательно поставила точку в этом вопросе. Долго тянулись пересуды, народ в Гребцах живо интересовался новым городом на севере, расспрашивали корабелов о жизни внутри крепости. Мужиков, что привёл в качестве ополчения под стены Москвы Болеслав, тоже пытали на момент того, что же это за люди такие, которые рать боярскую так быстро разгромили? Кораблелы, собственно, и донесли до вдов погибших людей моё предложение о переселении. Да, на правах крепостных пока что, но полная свобода - это дело наживное. Тем более, что наши люди, в любом статусе, живут чуть не на порядок лучше основной массы населения в этих местах. Бабы подумали и согласились - даже с компенсацией, что им Олег за обиды выдал, жить без мужика было сложно. Ну а корабелы были поражены возможностями, которые открывались перед ними в Москве. Строить лодки по-новому, быстро, легко - работяг зацепил наш подход. Олег же и Добролюб людей удерживать не стали. Это было что-то вроде некой моральной компенсации за неспровоцированное нападения боярина Болеслава. Итого к нам пришли почти два десятка семей - несколько пар молодых да вдов, что уже давно в гребцах волочили довольно жалкое существование, присоединились к корабелам и тем, чьих отцов да мужей мы убили в бою. Почти на сто пятьдесят человек население разом возросло, правда, в основном, это были дети да подростки. С переселенцами всеми процесс стандартный - конфискация в казну имущества, медосмотр, опрос, документы, крепостничество, выдача квартиры в бараке, мебели, прочих нужных в жизни вещей.

– Государь, Рюрик тебе свой поклон передаёт, и по Болеславу сказал отдельно, правильно ты всё сделал, - мы сидели с Олегом в нашем актовом зале, - теперь боярином, как ты зовёшь, Ладимир стоит, он позже тоже подойдёт, по части расплаты за лодки. Ещё вот что Рюрик тебе передал...

Олег достал из-за пазухи свёрнутый пергамент. Я уже нормально разбирался в словенских чертах да резах, поэтому чтение не заняло много времени. Больше заняло обдумывание написанного. Рюрик прислал лично-официальное письмо. В нём были здравницы, спорные вопросы, вроде Болеслава, описаны были как решённые к всеобщему удовольствию, а потом были "плюшки". Сперва достаточно расплывчато были изложены предположения о том, что раз я под Яровитом хожу и тем кичусь, знать, воин добрый. Уточнил про новое слово у Олега. Оказалось, это бог такой, грозный и отмороженный на всю голову. Очень уж агрессивный, воинам такое нравиться. При этом - молодой, ранний, за весну отвечает. И с чего Рюрик взял, что я таким богам поклоняюсь? А, вот, дальше всё расписано.