Московское метро: от первых планов до великой стройки сталинизма (1897-1935)
Шрифт:
За Метрострой в МГК отвечал Хрущев. Перегруженный множеством других дел, Каганович был не в состоянии осуществлять ежедневный контроль и руководство Метростроем, передав текущее управление Хрущеву, которому давал указания {2220} . Когда осенью 1931 г. на Метрострое наметился серьезный кризис и при продолжении строительства прежними темпами и методами нельзя было рассчитывать на скорое завершение первой очереди, Каганович решительно вмешался и создал в МК штаб технического персонала {2221} . Предположительно, Каганович даже ездил инкогнито в Берлин, чтобы осмотреть местный метрополитен {2222} .
Речь Кагановича 29 декабря 1933 г. и принятое одновременно постановление МК, МГК и Моссовета сигнализировали о наступлении фазы плотного контроля и влияния московского партийного руководства над Метростроем. В течение 1934 г. прямое вмешательство власти в дела предприятия постоянно усиливалось, наконец, зимой 1934/1935 гг. Каганович практически каждую неделю стал созывать производственные совещания с ответственными лицами {2223} . Ежедневную текущую работу он оставил за Хрущевым {2224} .
Каганович и Хрущев де факто действовали как высшее руководство стройкой. Все работники Метростроя должны были следовать их указаниям. Большинство вопросов строительства метро решали автономно МК и МГК, лишь в исключительных случаях предварительно проконсультировавшись в Политбюро или у Сталина. Метростроевцы называли Кагановича «первым прорабом», «главным инженером» или «лучшим ударником стройки» {2225} . На Метрострое возник настоящий культ личности Кагановича [255] . Парторг Метростроя Старостин нарисовал сияющий образ энергичного Кагановича:
255
Ср. Гл. VII. 2Б.
«Метрострой — стройка не обычного типа, на которой инженер получает указания от строительной конторы, с которой он никак лично не связан, руководителей которой он почти не знает или они не доступны. […] Московский комитет партии был руководящим штабом строительства, куда стягивались состоявшие в партии и беспартийные инженеры и рабочие, чтобы получить совет, поддержку или указание.
Когда решались важные вопросы строительства, возникали проблемы, в критические моменты, которые нередко становились поворотными пунктами в борьбе за строительство, метростроевцы шли в МК, к Лазарю Моисеевичу Кагановичу. Туда шли руководители Метростроя, туда шли командиры, парторги шахт и дистанций и на этих совещаниях, проводимых Лазарем Моисеевичем, всегда находили единственно правильное решение. Приходя с этих заседаний, люди приносили с собой мужество, твердую уверенность в себе, ясное представление о решении задачи и несгибаемую решимость выполнить задание наилучшим образом и в кратчайший срок» {2226} .
«Ближайшим помощником Кагановича на метро является товарищ Хрущев. Его знают все инженеры, бригадиры, ударники и ударницы, потому что он каждый день на стройке. Каждый день он дает указания, проверяет, критикует, подбадривает, дает конкретные советы начальникам шахт и парторгам, с реализацией которых нельзя тянуть. Рабочий кабинет товарища Хрущева превратился в кабинет одного из руководителей Метростроя, где как парторги, так и начальники шахт, инженеры и отдельные бригадиры детально разрабатывали позиции по выполнению смелых боевых заданий их испытанного вождя Кагановича» {2227} .
Даже когда в сентябре 1934 г. Каганович был командирован Центральным комитетом на Урал для организации уборки урожая, он посылал оттуда в МК и Метрострой телеграммы с указаниями, составленными на основе информации, которую лидер Метростроя черпал в газетах {2228} . Абакумов описывал деятельность политического руководства стройки в схожих со Старостиным выражениях:
«Мы, я и Ротерт, являемся основными хозяйственниками, основными инженерами. Мы не чувствуем себя так, что мы строители. Мы стараемся быть хорошими помощниками Московского Комитета партии и тов. Кагановича, потому что в Москве никто строить не мог бы один. Тут роль Лазаря Моисеевича, тов. Хрущева, Булганина чрезвычайно велика. Нельзя строить без этих товарищей, нельзя строить без Московского Комитета партии, нельзя строить без Московского Совета. Наивно было бы сказать, что можно такое сооружение построить 2-3 инженерам или нескольким хозяйственникам, что можно сооружение поднять в такой срок без такой сильной помощи.
[…] Разработанные нами графики тов. Каганович сам проверял, он устраивал заседания начальников шахт и дистанций. С каждым начальником персонально имел разговор, разбирал этот график. Затем его историческая речь 30-го декабря 1933 г., когда он на слете наших ударников мобилизовал нас на выполнение стоящих перед нами задач и когда он мобилизовал всю Москву на это дело, когда устраивались знаменитые субботники. […] С января месяца [1934 г.] тов. Хрущев и тов. Каганович неустанно работают над строительством метро. Сейчас такой период, когда Лазарь Моисеевич работает над архитектурной отделкой метро и над монтажом. Роль тов. Хрущева и инициатива его была очень большая. Все вопросы технического порядка нам приходится решать с тов. Хрущевым. Он также посещает метро, знает метро, и его знают» {2229} .
Булганин как председатель Моссовета хотя и являлся непосредственным начальником Ротерта, но играл второстепенную роль. Каганович поручил ему наравне с Хрущевым осуществлять контроль над строительством метро, но Булганин по здоровью плохо переносил микроклимат в шахтах, месяцами болел и перепоручил эту работу Хрущеву {2230} . Моссовет меньше отдавал указаний Метрострою, но создавал общие условия для работы: предоставлял для стройки земельные участки и дома [256] , разрешал передать для нужд Метростроя столовые и бараки, выделял транспорт и занимался вопросами снабжения. Только на конечной стадии строительства, когда осенью и зимой 1934 г. сооружали вестибюли станций, Булганин стал много бывать на стройке, поскольку он отвечал за оформление площадей и улиц {2231} .
256
Один начальник шахты сетовал, что неделями вынужден был бороться с раз личными организациями, которым принадлежала земля, отведенная для строительства. В Моссовете он в этом отношении большой поддержки не получил. Только после обращения его к Хрущеву земельные участки были выделены для нужд строительства (Стенограмма беседы с Рохваргером, начальником шахты 47-48, 28 октября 1934 г. // ГА РФ. Ф. Р-7952. Оп. 7. Д. 307. Л. 79). Главный инженер Штеклер также сообщал, что ему приходилось преодолевать сопротивление коммунальных трестов, не настроенных на совместную работу, пока не вмешался Булганин (то же с главным инженером Штеклером, 17 ноября 1934 г. // ГА РФ. Ф. Р-7952. Оп. 7. Д. 308. Л. 175).
Если Метрострой нуждался в транспорте, дополнительных столовых, бараках или в поддержке коммунальных трестов при перемещении сетей городских коммуникаций, Ротерт излагал Булганину свои пожелания в форме постановления Моссовета. Президиум Моссовета брал консультации у специалистов, вел переговоры с Метростроем и заинтересованными организациями и затем готовил постановление, в которое входили некоторые пункты первоначального проекта, но большей частью распоряжения по адресу Метростроя {2232} .
Каганович лично знал всех начальников шахт и дистанций. Ежемесячно он собирал их для отчетов и совещаний. На инженеров производили впечатление его феноменальная память на имена и умение быстро сориентироваться в сложных специальных вопросах {2233} . На совещаниях он не вызывал «начальника шахты № 30», а говорил: «Кузьмин, расскажи, как у тебя дела» {2234} .
Совещания с руководством Метростроя и начальниками отдельных шахт и дистанций служили Кагановичу центральным звеном системы воздействия на строительство метро. В отличие от Хрущева и других функционеров, Каганович не отдавал прямых приказов руководству Метростроя. На совещания он всегда приглашал ответственных лиц, даже если речь шла о беспартийных, а не формальных партийных функционеров, чьих профессиональных знаний было недостаточно для принятия решения. Он действовал реже через партийных секретарей, а, как правило, через руководство предприятия и отдельных начальников шахт, постоянно подчеркивая важность единоначалия. Он позволял инженерам информировать себя, излагать свои проблемы и совместно с ними разрабатывал постановления МК, МГК и Моссовета, в которых устанавливались жесткие сроки, но в то же время включались все необходимые меры для создания общих благоприятных условий строительства. Постановления МК и МГК зачастую адресовались другим организациям, предприятиям и ведомствам, которым предписывалось по возможности быстрее реагировать на потребности Метростроя.