Московское танго
Шрифт:
А Дима не мог поверить, что уже в третий раз судьба дарит ему встречу с той, которая не покидает его мыслей уже не первый год. Она была так же прекрасна, как и в последнюю их встречу. Только глаза стали совсем безумные. Нет, в них не было безумства, но огонь, раньше проскакивающий только во время их крупных ссор, теперь пылал большим костром. Это и пугало, и завораживало.
Он знал, что она прошла поистине семь кругов ада без него. Но он сделал все, что в его силах, чтобы облегчить ей жизнь. Получалось не так, как он хотел, но все же. Договорился в университете, чтобы закрывали глаза на ее состояние
На работе все тоже делали вид, что ничего не происходит, даже повысили зарплату. Эта сучка Нелля хотела воткнуть палку в колеса, но Дима быстро заставил ее заткнуться, он знал, на что давить, чтобы девушка успокоилась.
Вышел на Стаса, когда понял, что Яне нужна профессиональная помощь и профинансировал лечение в лучшей клинике, попросив парня об анонимности. Психиатр тоже не возражал, еще бы! Сумма гонорара впечатляла. Периодически узнавал, как продвигаются дела с лечением. Знал, что на практически не посещает сеансы, но все же не забывает доктора.
Савелий Иванович стал рассказывать про динамику, но, когда он начал повествовать о Янином прошлом, пытаясь объяснить, что ее настоящее поведение – это лишь последствия сильнейшего стресса, Вильховский прервал его. Он не хотел знать ее тайны. Вернее, хотел, чтобы она сама раскрылась ему. У них у обоих было много скелетов шкафу. Было, о чем вспомнить. Но только они должны услышать и озвучить свои истории с глазу на глаз, без посторонних. Если бы он захотел, давно бы получил полную информацию о любимой, но зачем? Подорвать доверие его девушки и добавить очередную порцию отвращения к себе? Нет уж, извольте…
Приставлять круглосуточную охрану он не посмел. Только потеряв ее, осознал, что контроль – это не признак силы. Это признак слабости. Контролируют те, кто боится столкнуться с проблемами и заранее подстилают сено, чтобы было помягче упасть. Нельзя грубо вмешиваться в жизнь другого человека. Помогать – да, но не воротить с плеча, по собственному усмотрению, как он обычно делал. Все же не в силах побороть в себе страх за ее поступки, он время от времени направлял своих охранников проконтролировать Яну. Пару раз те даже успевали избавить ее от проблем. Она, правда, не могла это помнить. Была или отключке, или пьяна.
И это его вина… он сломал ее. Сначала вознес, а потом бросил с самой высокой горы из всех чувств – с горы любви. а теперь? Теперь она рядом, живая, красивая, безумная и до боли любимая. Как и год назад. Дима не знал, как себя вести, что говорить. Да и нужны ли были слова? Ему нет. Яночке – да. Что сказать? Какое слово могло вместить в себя всю гамму чувств?
– Люблю, - голос предал хозяина, он прохрипел, но Яна услышала.
Вся боль, одновременно и облегчение, вырвались из груди девушки громким плачем. Цепляясь за рукава пиджака мужчины, уткнувшись в его грудь, сминая пальцами, почти отрывая ткань, она ревела. Не красиво, громко, со всхлипами, не замечая ничего во круг и не в силах сдержать себя. Все перестало существовать. Вот она, тихая гавань, вот то слово, которое мечтает услышать каждая женщина. И в особенности она. Раствориться в нем, стать одним целом, улететь на другую планету и остаться вдвоем
Мужчина понял бессмысленность того, что он натворил. Зачем он издевался над высшим даром вселенной – способностью любить? Зачем? Нужно ли было рвать по частям и мучить их сущность, их союз? Неужели проблемы в материальном мире моги бы затушить бушевавший в их сердцах танец страсти? Он не боец. Он трус, который испугался предстоявших испытаний, назначение которых только в одном – доказать, что их чувство самое сильное, светлое - может победить все. Озарение, как гром среди ясного небо, потрясло его.
Нежно поглаживая волосы, мягкие, родные, не забытые им, он заставил ее поднять глаза.
– Люблю, слышишь? Слышишь меня? Ответь.
Улыбка его женщины сломала все барьеры, которые и так были покрыты трещинами.
– Да. И я.
– Пойдем, садись в машину. Нам надо уехать.
– Надо?
– Не хочешь? Не поедем. Что ты хочешь?
– Не хочу отпускать тебя. Ты опять уйдешь.
– Нет. Не уйду.
– Уйдешь, - она упрямо закала голой и слезы опять полились серебряными дорожками по ее матовой коже, - ты обещал и все равно ушел. И сейчас уйдешь. Я не выдержу. Не уходи.
Сглотнув, он проклял себя тысячу раз. Да, он предал ее. Что сейчас оправдывать себя?
– Не уйду. Я виноват. Кругом виноват. Но я не уходил. Я всегда был рядом с тобой. Я буду рядом с тобой.
Заплаканное лицо напоминало розу, в предрассветных лучах рассвета. Чистое, прекрасное, влажное, и в своей невинности так манящее к себе. Она не понимала, насколько желанна, совершенна в его глазах. Своей покорностью и доверчивостью околдовала его. Ему никто и никогда так не верил. Преследуя свои меркантильные интересы, его обманывали, шантажировали. Но не она. Для нее он был Богом. Ее идолом, слова которого - закон.
– Я знаю, милый. Все знаю.
– Что ты знаешь, глупышка?
– Все знаю. И про Фирсова, и про работу. И про Аню. Да, да, не смейся. Я знаю, что она инвалид, знаю, что ты винишь себя. Я все знаю. Почему ты мне не рассказал?
Он не удивился. Все тайное становиться явным. Знает ли она ВСЕ? Какая разница! Если нет, то он сам все расскажет. Никакой лжи. Нет. Больше он ее никогда не станет обманывать. Их совместное чудо – любовь, они сохранят вместе. Теперь их ничто не разлучит.
– Не знаю. Боялся.
– Чего?
Шум машин не отвлекал, люди проходили мимо, каждый проживая свою жизнь и не интересуясь чужой, солнце вышло из-за туч, даря тепло тем, кто не находил его в своей истории.
– Того, что не поймешь. Не воспримешь. Что ты убежишь от меня.
– Разве это возможно? Почему ты так мало меня любишь?
– Нет. Слишком много. Это больше чем любовь.
– Тогда почему, Дима? Почему?
– Я не знаю.
И это было правдой. Он унизил ее в своих мыслях, допустив, что она не примет его таким, кто он есть. Почему он решил, что она не поймет? Он принизил ее душу. А она бы поняла. Господи, этот год был ошибкой, роковой. Что же сделать, чтобы Яна опять начала доверять? Довериться? Да.