Москва 2066. Сектор
Шрифт:
Когда Чагин пробирался между столиками к выходу, в спину ему неслось со сцены:
– Господа, фанеру! ВКонтакт!
– Есть ВКонтакт! – крикнул кокетливый ведущий, и изо всех колонок загремело: «Мяу-ши! Мяу-ши! Тебе мои мя-ки-ши!»
«Хорошо, что телефоны бесплатные. Хорошо, что телефоны бесплатные», – как заговор, как защитную мантру, повторял про себя Чагин, пробираясь через толпу у входа в клуб.
«Хорошо, что телефоны бесплатные, – повторял он, думая при этом, что зря он так погорячился насчет Лебедева. – Ну, захотел человек семейного счастья, ну испугался. Что за ерунда!»
На улице уже было
Уже забыв, что он обещал себе никогда больше не связываться с Лебедевым, Никита вошел в ближайшую телефонную будку. Посмотрел на свои командирские часы с фосфоресцирующим циферблатом. Лебедев просил звонить часа через два. Прошло не меньше четырех. Можно сказать, выдержал характер. Вперед. Чагин снял трубку и стал набирать номер.
Справа за стеклом переливались огни клуба, слева было черно и будто бы двигались какие-то тени.
Чагин набрал первые две цифры, когда слева, в темноте, раздался звук тяжелого удара, крик, стон и звон стекла.
Чагин выскочил и в углу, образованном стеной дома и телефонной будкой, увидел неловко сложившееся тело человека, над которым другой человек, как бы в раздумье, заносил «розочку» разбитой бутылки. Никита схватил занесенную руку и рывком повернул нападающего к себе. Это оказался Лева. Теоретик. Присмотревшись, он узнал в лежавшем без чувств маленького толстяка, следившего сегодня за ним.
– Что происходит? – зверским шепотом спросил он Теоретика, не выпуская его тонкого запястья.
– Я сделал это! – таким же шепотом воскликнул Лева и забился в истерическом смехе. – Я сделал это, паника в блогосфере!
С большим трудом Чагин разжал пальцы Левы и заставил его бросить разбитую бутылку.
– Он видел вас?
– Нет, я подкрался как ниндзя! – восторженно зашептал Теоретик.
– Тогда уходим!
Никита потащил Теоретика за угол, в ближайший переулок. Навстречу прошла пара обнявшихся нищих, или сумасшедших, разбираться было некогда, потом какой-то модный парень с фонариком, но никто из них не остановился у лежавшего на асфальте человека. Может, и не заметили. Чагин не оглядывался. Они повернули, добрались до следующего поворота и снова повернули. Дергая конечностями и спотыкаясь, Теоретик страшным шепотом выкрикивал в темноту и хохотал над своими же словами:
– Пустая бутылка бьёт сильнее полной! Это как теория и практика!.. Долг платежом красен!.. Я сделал это!.. Паника в блогосфере! Я хотел хоть что-нибудь сделать для вас…
За вторым поворотом, в абсолютной темноте, Чагин взял Теоретика за шиворот, встряхнул и легонько стукнул спиной о кирпичную стену.
– Что случилось? Быстро! Ну?
– Он следил за вами. Вы не знаете их! Они обучены. Это Мураховский. Это он увез моего сына!.. Он прислушивался и по оборотам диска записывал номер, по которому вы звонили. Не знаю, куда вы звонили, но уверен, что это важный, необычный звонок. Они нам помогут?
– Кто «они»?
– Те люди, которым вы звонили?
– Не понимаю, о чем вы.
– Вы должны мне верить.
– Это с какой стати?
– Помните тот вечер, осенью 2066 года? Подъезд, два человека с обрезками труб. Они не должны были вас убить, так, повредить немного мозги, ребра поломать,
Чагин напряг память. Что-то мелькало на периферии, но ничего конкретного вспомнить не мог.
– Нет, не говорит.
– Так и должно быть, паника в блогосфере! Заказчик-то я! Только меня никто не знал. Серый кардинал. Непубличная фигура. Делишки, то да сё, а вы полезли…
Чагин отпустил воротник Теоретика и весь сразу обмяк. С тех пор прошли годы. Когда-то он давал себе слово найти и растерзать человека, из-за которого он стал убийцей, а теперь не знал, что делать.
– Я, когда вас здесь увидел, – продолжал Лева, захлебываясь, – подумал, это как-то выяснилось, то, что нас связывает, и все специально организовано. Но потом понял, что это не так. То есть, хуже того. Это именно так! Специально! Организовано специально. Только не ими, а Тем, кто сделал это всё с нами пять лет назад. Наблюдателем! И Ему даже выяснять ничего не потребовалось. Он с самого начала все о нас с вами знал. Еще до того, как вы стали писать, а я задумал послать людишек.
– Стоп! Нам нельзя тут стоять, – сказал Чагин. – Сейчас меня начнет искать Наташа. Поднимет шум. У вас есть такая красная книжечка? Вы можете войти в клуб?
– Да, вот она. Только Наташа ничего не должна знать. Ничего!
В клуб они вошли по отдельности. Теоретик сел у барной стойки, а Чагин вернулся за свой столик. С большим трудом высидев рядом с Наташей минут десять, он извинился и сказал, что ему нужно в туалет.
– Смотри, там тебя могут отловить наши зажигухи! – засмеявшись, предупредила Наташа.
«Типа как сыкухи, которые зажигают», – подумал Чагин уходя.
В туалете Никита узнал следующее.
Приблизительно месяц с небольшим до этого дня в один из северных портов пришел большой парусник из Америки. Первый в постцифровую эпоху. Вся команда, как и следовало ожидать, была из тихих. Но было и двое дерганых. Один из них, до того как попал на корабль, работал в какой-то исследовательской организации. В порту на Белом море он сошел на берег, добрался до Сектора, нашел полковника Бура и рассказал о детях-Омега. Это дети, которые могут включать мобильники, компьютеры и все цифровые устройства. Они также умеют запускать двигатели внутреннего сгорания и производить выстрелы из артиллерийских орудий. Все эти дети находятся под полным контролем тихих. В Америке дерганые не живут компактно. Ничего подобного Сектору у них не существует. Но этот моряк верил, что где-то должен быть Город будущего, посетил Рио, Амстердам и Лондон и, наконец, нашел в Москве.
У всех детей-Омега, насколько было известно этому американскому дерганому, есть три общих черты. Первая – все они родились до Переворота. Вторая – родители этих детей, и мать и отец, не подверглись во время Переворота изменениям, то есть, тихий ребенок в дерганой семье. Третья – все, что они делают, они делают исключительно по своей воле, их дар теряет силу под давлением любого рода.
Получив эту информацию, стали проверять семьи на наличие тихих детей. В Секторе быстро нашлась такая семья: главный теоретик Лева Беримбаум, его молодая жена и сын-шестилетка.