Москва-bad. Записки столичного дауншифтера
Шрифт:
Меня, однако же, тоже не спрашивают, порою душу так изливают, что тошно становится. Какой-нибудь крендель, приблудный, иначе и не скажешь, запнётся под окном с телефоном – и позавидуешь опять на азиатов: у них-то тональность, как правило, мажорная. Раз такой субъект, к примеру, просто присел под окном на корточки – переговорить с подругой или женой… Было часов десять вечера… Он втолковывал ей усиленно и полупьяно, как доехать и как от метро дойти… иль взять такси… Но она отказывалась ехать – оказалось, полюбовница… На этом логика и заканчивалась, но не трёп!.. Тут проявился весь джентльменский набор: «Ты же сука, ты жирная тварь, ты проститутка!», «пошла ты туда-то», «да чтоб тебя так-то» и т. д. И нажимал отбой. Ну, думаем, и шабашу шабаш… Но тут же набирал опять и с присущей быдломанам сентиментальностью гнал иное: «Я тебя люблю, приезжай, я жду…» – которое постепенно вновь переходило в «Ты сидишь на кухне, лыбишься,
Как бы ни так! Пошёл дождь, а он в одном пиджачке, молодой… «Я тут мокну, а ты…» Уже невозможно было слушать… Вот уж невыразимая русская душонка! Хоть бы отошёл хоть чуть-чуть куда-то!.. Стали готовиться обратиться к нему через форточку… Но гиперактивный интерактивный субъект принялся так орать, что нас опередили со второго этажа. На пару-тройку мужицких окриков он отреагировал лишь вялым «Да пошёл ты» и стал ещё усиленнее забыдлячивать, причитая, канюча, ругаясь, и даже с неким подобием плача… Сначала несколько раз отключал телефон. Потом саданул его об асфальт. Слышно было, как разлетелись детали. Ну слава богу, вздохнули мы, грешные… Так что же – собрал и начал кочан с начала!.. Дождь то начнётся, то резко прекратится. И он как дождь! В течение «вечера» он раз десять разбивал телефон, а затем собирал! То вроде угомонится, сунет в карман злополучный аппарат (что за модель такая ударостойкая!? что за тариф такой тоже бесконечный?! – вот лучшая реклама!), соберётся идти, чуть-чуть отойдёт даже, но, запнувшись, вернётся прямо под окна! Остаётся только если не сочувствовать и ненавидеть, то иронизировать. Хотя всё же философская резистентность к таким явлениям вряд ли возможна. Убрался только в полчетвёртого!
Однако женщин, как ни крути, всё же больше, чем мужчин (и каких!). А из приезжих оттуда, приезжающих работать или не очень, наоборот. Недавно даже их угнетённые женщины востока обратились с коллективной жалобой в своё, одной или двух среднеазиатских стран, министерство миграции, что в кишлаках, где и так жизнь тяжёлая, остались одни старики, бабы и дети. И понятно: в далёкой северной столице нравы не тем чета, вольготно, соблазнов масса, многожёнство для них приемлемо… Некоторые наши «жёны», сообщают по ТВ, оказываются настоль нескобежливы, что соглашаются жить вместе с приехавшей женой или даже двумя!.. Впоследствии Ане по работе (раздел сайта, где можно задать вопрос священнику) много раз приходилось сталкиваться с признаниями наших дур: «Мне сказали просто повторить слова, я и повторила (по сути, перейдя в ислам) – что теперь делать?..». Муженёк берёт фамилию жены, иногда даже имя меняет, прописывается, и теперь его ничем не выкуришь. И тут начинаешь невольно выслушивать многогранные телефонные разговоры легкомысленных соотечественниц, так же несчастных в сожительстве и браке, как и с русскими, даже хуже: и денег нет, и пьёт, и бьёт, плюс не забалуешь: сиди взаперти и вообще не вякай – это вам не европейский фактический матриархат в содружестве всё с тем же старым добрым романтическим рыцарством!..
С начала сентября по конец ноября листопад ежедневный. Это в большинстве своём те самые листья русского клёна, лапчатые и ярко-жёлтые, которые как бы являются у нас символом осени… Они приятно шуршат – и под своими, и под чужими ногами, и даже под дождём радуют слух – а уж глаз… Так их ежедневно (иногда на выходные перерыв) сдирают, так что остаётся голая чёрная земля (её навезли откуда-то и кое-как разровняли между дорожками, так что годами чернь и грязь кругом – обычная практика), из неё месиво-грязюка, и под деревьями лежат, неделями накапливаясь, чёрные набитые, как для трупов, мешки. Эстетика… Но самое тут эстетичное – что едва ли не под каждым деревом стоит таджик в своей оранжевой засаленной тужурке, в одной руке с грабельками, в другой с сигаретой и телефоном! Спецоперация против марсианского вредоносного листа. И каждый день, и день-деньской всю осень – единый везде вокруг пейзаж!
Театр абсурда – «когда по сцене ходят носороги»!.. Работёнка в стиле «не бей лежащего полицейского». Это только в армии могут додуматься – для духов, чтоб не расслаблялись – изобрести подобное занятие. В деревне в садах и на приусадебных участках тоже согребают листья – весь спёкшийся листовой ковёр – один раз в год: весной, иногда по осени – авральная работа, которой будучи взрослым я обычно занимался практически один за всех – всем некогда, тут не до листьев! – с дерущими траву тяжёлыми и остро-частозубыми граблями, но сам всегда не понимал, зачем («Так принято…» и всё тут).
Зима. Тут не поторжествуешь… Это в обычных городах снег чистят, но тоже в меру: он утаптывается ногами, и зимой уж точно не слышно каблуков. А тут – семь часов утра – скрындания лопатами, цок-цок!.. И тоже ежедневно, такое же занятное (приятное!) занятие, как и собиранье листьев! Только-только нанослой снежиночный на асфальт насядет, его уже сдирают подчистую! А если уж четверть часа попадает вялый снег, хоть что-то укрывая, скрадывая, утишая… синоптики трезвонят: небывалый снегопад! Обрушился на столицу! Метель! Транспортный коллапс! И дальше рапортуют: все службы приведены в боевую готовность, тысячи снегоуборочных машин и грузовиков, десятки тысяч рабочих… И снежок этот несчастный тут же сгребают весь, рассовывая чуть не по тем же мешкам, грузят на КАМАЗы и куда-то за МКАД вывозят, что стоит несусветных денег… Меж тем как прочие дороги и тротуары в обычных городах и даже трассы, хоть их и чистят, но не дерут же до полотна – покрыты утрамбованным снегом, и наледью даже – и ничего, все ездят, никто трезвон не бьёт. А снегопад, это когда за сутки заваливает до крыши, до трубы, когда из дома, чтобы утром выйти, надо рыть в снегу туннель (специально в деревенских избах наружние все двери открываются вовнутрь); а мятель – когда в поле не видать горизонта, когда в двух шагах не видно, не слышно ни зги, когда снег лезет в рот и в нос, не давая дышать, а когда дома сидишь – жутковато и сладко: «То, как зверь, она завоет, то заплачет, как дитя».
Ещё одна затея – разбрасывать «от гололёда» – не песок – реагенты и мраморную крошку. Но комментс, эстетика… Все тротуары в Москве в марте месяце – белые!.. Коль нечем им заняться, дерьмо собачье, что ли, собирали бы в пакетики…
Но если бы я, допустим, в качестве импортного легионера-люмпена катил по чужому городу-столице, Риму там какому-нибудь, на трахторе – тоже, поди, чувствовал себя не последним разбыдлом на грешной планете!.. На технике сей дорожной иногда специально выделывают – напоказ, и думаешь: или перекувырнётся или кого-нибудь собьёт. Раза три я созерцал, как в три-четыре ночи заезжает для расчистки во двор трактор – японский оранжевый тракторок или обычный наш совково-колхозный раздолбанный МТЗ – влетает, что-то счищает вбок… но главное, как он разворачивается, взрывая своими колёсьями льдины в коротком предутреннем затишье: впирается прямо на тротуары и клумбы, прикатывая у соседей приличные кустарники, а у нас наш дикорастущий кленёнок под оконцем «с наличниками», миллиметражируя от стенки в один кирпич, от оконного козырька, от газовой трубы – сказывают, бывали случаи, когда и в квартиру среди ночи тягачи впирались…
Поражаешься тоже, сколько навыдумывали эвфемизмов. «Температурные рекорды», «небывалая жара»!.. Температурные рекорды – это когда ну день, ну два, ну три, но не каждый день рекорды бьются «за всю историю наблюдений». Небывалая жара, мы помним, это градусов 25, куда уж жарче, изнываешь, бывало, от жары! На всех съестных товарах по ГОСТу прописана верхняя планка для хранения: …до +25! А нынче +25 это так, солнышко ненадолго вышло… Не знаю советских нормативов, наверняка такие были, температурного режима в рабочем помещении, но сейчас пороются труженики в Интернете, распечатают, пришпилят на бумажке: «При температуре воздуха в помещении 29 градусов время пребывания работника на рабочем месте не должно превышать 3—6 часов в зависимости от категории работ», но пашут все и при 32 и при 33 (а в деревне – пашут и буквально!), а на улице на солнце +40 с лишним! – побегайте курьером, постойте в пробках без кондея!.. Мы раз в поезд сели – с кондиционером, именуемый «фирменный»! – он за целый день прогревается до нехорошего на солнцепёке – на табло, как на градуснике, 37 и 7! – чуть не сдохли: чтоб в русских условиях заработал немецкий кондишен, надо выждать больше часа, при этом окна открывать нельзя.
Для гастарбайтеров, друзей степей – привычные условия… Здесь, правда, всё дожди. Понятно, что в бетонных джунглях они ни к чему, а когда рассказываешь там, где нужны, люди раздражаются. В Тамбовской области, в деревне, я вот теперь выхожу из-под крова на сельхозработы лишь часов с шести: в обед – небывалое явление – сиеста! – с 11 до 7 уже в мае жарит так, что даже привычные селяне не всегда рискуют здоровьем. Климат стал сурово континентальный: сушь по целому лету, земля как сковородка, трещины на ней, выветривание почв, пылевые бури, пылевые облака, пустыня наступает… Посмотришь погоду международную: даже в Африке и Южной Америке куда прохладней! Лишь в Китае или Монголии что-то подобное. Заниматься сельским хозяйством, особенно огородничеством, в таких условиях абсурдно.
Конечно, коль по Москве судить (по ней и судят), в ней ещё не так жарко. Хотя и тут – коль не рекорды – а иногда и вместе с таковыми, – то дожди… И ежедневно! Какой вам сырой и серый Петербург – да по сравнению с древней столицей там Ташкент какой-то! Достаточно включить прогноз погоды – над звёздочкой Москвы значок с дождём прилеплен, как на магните! Какой там Ньюфаундленд! – тут вечный город Готэм: зимой ли, летом – так и льёт… Вернулись в сентябре 2013-го из Анапы – там, нахваливают, 280 солнечных дней в году – в кои-то веки из сырых трущобных углов на неделю вырвались – и тут же, не успев сойти с перрона, были наказаны: десять дней подряд, прекращаясь несколько раз максимум минут на 10—15, лил дождь! Орехи и травы, что мы купили, высушить не удалось – заплесневели, так и сгнили.