Москва Икс
Шрифт:
Часть третья: Кольцов
Глава 1
Юрий Кольцов проснулся от звонков трамвая, доносившихся с улицы. Голова была тяжелой, мысли путались, он сел на раскладушке и осмотрелся, слева на стене картина маслом, заключенная в тяжеловесную
Несколько лет назад хозяйка квартиры была хорошей художницей, но потом встретила не того человека, пережила смерть ребенка, ушла от мужа, и встретила другого мужчину, не лучше первого. Все покатилось под гору, теперь тут давно никто не рисует, о прошлом напоминает несколько картин, чудом сохранившихся.
Женщина, лежавшая на кровати у окна, беспокойно заворочалась. Желтые волосы, покрытые лаком, казались стеклянными, на шее темная родинка с полгорошины, на шее серебряная цепочка с крестиком. Женщина натянула на голову простыню и, кажется, снова заснула. Комната узкая и длинная с высоким потолком, на спинке венского стула синие штаны и чёрный свитер грубой вязки, на столе овальное блюдо с куриными костями и засохшими ломтиками запеченной картошки. Три пустых бутылки из-под портвейна, четверная – почти полная, заткнута пробкой. У стены радиола «Ригонда» с поднятой крышкой, на табуретке стопка пластинок в истрепанных бумажных конвертах, в дальнем углу его чемодан, фанерный с металлическими уголками.
Кольцов наскоро оделся, сел на кровать, поближе к столу.
– Юра, ты уже уходишь? Не отпущу. Подожди… Мы же вчера хотели серьезно поговорить.
Голос был глубокий, низкий.
– Вика, я постараюсь вечером вернуться, – сказал он. – Тогда
Наверное, она поняла, что это вранье. Кольцов вытащил бумажник и пересчитал деньги, кажется, вчерашним вечером их было больше, но кое-что еще осталось – и ладно. Он заткнул в бумажник несколько купюр, остальное положил на подоконник, у стопки журналов «Работница».
– Спасибо, – сказала женщина. – А то с деньгами совсем туго…
Он встал, открыл форточку, снова присел на кровать, вытащил сигарету из бумажной пачки, закурил. Женщина заворочалась, придвинулась ближе, ухватила его за талию, сплела руки.
– У нас что-нибудь осталось? – женщина продолжала держать его за талию. – По глоточку?
– Почти целая бутылка. Но я не буду.
Он докурил, расплел женские руки, поднялся, вышел в коридор, узкий и темный, включил свет. На полу возле вешалки лежал мужчина лет сорока пяти, грузный, высокий, в трусах и майке, он внимательно посмотрел на Кольцова снизу вверх и протянул ему руку, чтобы помог подняться. Кольцов переступил через человека, прошел в ванну, быстро умылся, вышел обратно, хотел снять с вешалки короткое пальто и кепку шестиклинку, но мешал человек, сидевший на полу, привалившийся спиной к стене. С неожиданным проворством он встал.
– Я Артем, Викин муж, – сказал мужчина.
– Знаю я, кто ты, – ответил Кольцов. – Не впервой встречаемся. А теперь отвянь.
– С хорошим человеком можно еще раз познакомиться. Ты ходишь к нам, как к себе домой, будто Вика – шлюха с вокзала. А меня вообще… в природе не существует. Запомни: я тебя прирежу, если появишься еще хоть раз. Кишки на хрен выпущу. Но сначала, пока ты живой, ложкой глаза выну. Я, мать твою, кадровый офицер, в ВДВ отбомбил почти десять лет. Как-нибудь с таким хлюстом справлюсь. Думаешь, я лох?
Конец ознакомительного фрагмента.