Москва, которую мы потеряли
Шрифт:
Утрата этих зданий старой Воздвиженки заметно обеднило ее ландшафт, коренным образом изменило ее историческое лицо, – а история эта воистину достойна отдельного рассказа. В глубине Арбатской площади параллельно Знаменке идет Воздвиженка. Привлекающее внимание экзотикой своей архитектуры здание «морозовского палаццо», бывший клуб Пролеткульта в доме № 16, было построено на месте цирка Гинне, в котором зародился популярный в свое время в Москве народный театр «Скоморох», основанный М.В. Лентовским. На месте громадного здания военного кооператива в доме № 10 стоял прежде особняк богачей – золотопромышленников Базилевских. Фамилия Базилевских была гордо выложена золотом на доске перед домом. Позже золотопромышленник выстроил позади главного дома отдельное трехэтажное здание с меблированными комнатами под аренду. А в главном доме в октябре 1889 г. открылся литературно-художественный кружок. Именно эту доску денно и нощно стерегли дворники, дабы не украли. И вообще, над воротами этого дома по Большому Кисловскому переулку висели домовые доски, как уверяли москвичи, золотые, и потому всегда охранявшиеся дворниками. В соседнем доме № 8, еще хранящем свой старинный облик, жил один из московских богачей, граф С.Д. Шереметев. Строителем этого дома – впрочем, совершенно бездоказательно – называют Кваренги. Дом № 6 (бывшая выставка Красной Армии) принадлежал прежде Нарышкиным, а затем
От Разумовского дом перешел к Шереметевым, и в нем помещалась сначала Московская городская управа, а потом Охотничий клуб. Во дворе дома сохранилась очень характерная для эпохи московского барокко конца XVII в. одноглавая церковь Знамения, возвышающаяся на высокой террасе-подклете с проездными воротами. Соседний дом, выходящий на Моховую, именовался некогда 4-м Домом Советов; а еще раньше здесь располагалась гостиница «Петергоф». Дом занимает, судя по всем данным, место того Опричного дворца, который построил себе Грозный в 1566 г., когда решил уехать из Кремля «жити за Неглинну на Воздвиженскую улицу». Когда-то здесь стоял дом подрядчика Скворцова, разбиравшего старый Каменный мост через Москву-реку и из казенных материалов построившего себе новый дом. Против этого дома, на другой стороне Воздвиженки, в глубине сада, обнесенного курьезной по своим претензиям на русский стиль каменной стеной, находится здание Центрархива, построенное на месте былых хором бояр Стрешневых и Нарышкиных и вмещавшее в XIX в. Горное правление. После там располагался знаменитый архив Министерства иностранных дел, «архивны юноши» которого увековечены Пушкиным. Сад Центрархива – одно из редких в Москве мест, где растут украинские пирамидальные тополя.
На месте церкви Воздвижения. Весна 2007 г.
Через переулок располагалось временное владение Центрального Комитета РКП(б) (в доме № 5 по Воздвиженке). В XVII в. оно было занято новым Монетным двором и псарней царя Алексея, потом здесь был дом И.Б. Милославского; в начале XVIII в. здесь жил один из «верховников», князь Д.М. Голицын, и только в 1787 г. Петром Александровичем Талызиным был построен ныне существующий дом, сильно измененный надстройкой третьего этажа. Личность Талызина окружена флером тайны. Генерал-лейтенант и масон, сын Александра Федоровича Талызина и его жены Марии Степановны, урожденной Зиновьевой, он воспитывался в Штутгарте в Высшей школе герцога Карла. Начав службу в Измайловском полку, он неуклонно продвигался вверх: в 1784 г. произведен в прапорщики, в 1785 г. – в подпоручики, в 1787 г. – в поручики, в 1789 г. – в капитан-поручики, в 1791 г. – в капитаны, в 1797 г. – в генерал-майоры, в 1799 г. пожалован в генерал-лейтенанты и назначен командиром Преображенского полка. В это время он был командором Мальтийского ордена. Вскоре Талызин стал одним из активных участников заговора против императора Павла I. На его квартире собирались заговорщики, в число которых он вовлек своих офицеров Аргамакова и Марина. 11 марта 40 заговорщиков собрались на квартире Талызина в Лейб-кампанском корпусе Зимнего дворца. Оттуда они отправились к Михайловскому замку, где Марин командовал внутренним караулом преображенцев, а Аргамаков был дежурным и должен был докладывать о пожарах в городе. Сам Талызин повел батальон своего полка к замку, где они заняли наружные входы и выходы. Спустя два месяца после описываемых событий Талызин скончался. Свое состояние (200 душ) он, вопреки закону, просил разделить на равные части между братом и сестрами. Неожиданная смерть Талызина была окружена для современников ореолом таинственности: сама дата – 11 мая (через два месяца после трагических событий в Михайловском дворце), неожиданность смерти и составление завещания породили слухи о самоубийстве Талызина.
Сакральный треугольник Москвы, или У пустоши на месте церкви Николы Стрелецкого на Знаменке
Спускаясь к Кремлю со стороны Знаменки, мне много раз доводилось проходить мне мимо вопиющего бахвальства временщиков, ярко выписавших на деревянных щитах, уныло тянущихся вдоль тротуара, бессмысленности вроде: «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи!». Посеревший от пыли плакат скрывал за собой примечательное, старомосковское место. Ведь именно там с XVI в. начиналась знаменитая Стрелецкая слобода, в которой находился своего рода «полковой храм» в честь Николы Стрелецкого. Дабы дать некоторые ориентиры будущим искателям этого достопамятного поселения, упомянем, что располагалось оно начиная с дома № 3 по Знаменке. Два года продолжалось строительство этого храма, пока, наконец, он не предстал перед государевым войском во всем своем великолепии в 1682 г. Архитектура храма была примечательной. В средней, главной его части до XX в. сохранялись формы храма ХVII в. Церковь венчалась горкой островерхих кокошников в три яруса и пятиглавием с золотыми крестами, всего же на храме было 9 глав. Островерхие кокошники в виде языков пламени символизировали огненные небесные силы: херувимов, серафимов, ангелов. На них, как на огненном престоле, находился «Сидящий на херувимех» – Глава церкви. Оттого-то на границе ХVI и ХVII вв. множество храмов Москвы, особенно стрелецких, получили островерхие кокошники, символизировавшие огненное небесное воинство.
Церковь Николы Стрелецкого (XVII в.) на Знаменке
Храм Св. Николы Стрелецкого был цветной, ярко раскрашенный, наподобие ныне восстановленного Казанского собора. Рядом стояла шатровая колокольня. «Никола Стрелецкий» был главным украшением Боровицкой площади, на которой собирались и строились стрельцы Стремянных полков. Он входил в священное ожерелье храмов и часовен, окружавших ныне златоглавый Кремль. Служители церкви Св. Николы Стрелецкого присматривали за лампадой иконы над Боровицкими воротами Кремля, а позднее и за таковой в часовне-храме возле ворот – точно так же, как служители храма Св. Василия Блаженного присматривали за лампадой у иконы св. Спаса и двумя часовнями возле Спасских ворот, а служители Казанского собора – за лампадой иконы св. Николы Чудотворца Можайского и двумя часовнями у Никольских ворот Кремля. Над южным входом в храм Св. Николы Стрелецкого, в киоте под карнизом, тоже находился образ св. Николы Можайского с мечом и храмом в руках. Колокольня, располагавшаяся напротив Боровицких ворот Кремля, была снесена вместе с храмом в 30-е гг. прошлого века. Храм упоминается с 1623 г.; в 1657 г. о нем говорится, что он «каменный», а его кладбище – «тесное». Напомним читателю, что и название свое улица Знаменка получила по Знаменской церкви постройки 1600 г., неоднократно обновлявшейся в последующее время.
Казанский собор (1630) на Красной площади
Место Казанского собора
Стрельцы были избранным придворным войском Руси, насчитывавшим целые столетия своей истории. Создано оно было в 1540– 1550-х гг. на основе отрядов пищальников. Пищаль – тяжелое ружье и артиллерийское орудие, находившиеся на вооружении русских войск в XV–XVII вв. Первоначально это оружие применялось для обороны крепостей, а затем и в полевом бою. Ручные пищали – ручницы – были одноствольными и многоствольными и назывались недомерками (короткие), завесными (носившимися за плечом на ремне) и др. Пищали-орудия были стенобитные, применявшиеся при осаде, затинные (для обороны крепостей), полковые (соколики, волконейки) и др. Калибр артиллерийской пищали был от 1,2 до 10 дюймов, длина ее – от 10 до 70, а у некоторых орудий и до 110 калибров. Отдельные образцы пищалей хранятся в Центральном музее артиллерии, инженерных войск и войск связи в Санкт-Петербурге.
Стрельцы
Кстати сказать, на Руси огнестрельное оружие появилось между 1376 и 1382 гг. Пока первые, весьма несовершенные образцы пушек занимали места только на стенах крепостей и стрельба из них оставалась делом трудоемким, медленным и опасным, военные не понимали, что это изобретение произведет поистине революционный переворот в тактике и стратегии войн. Более того, оно сможет положить конец безраздельному господству конницы на полях сражений и выдвинет на первое место пехоту, раньше не считавшуюся в Западной Европе самым боеспособным родом войск. Постепенные усовершенствования привели к тому, что огнестрельное оружие век от века становилось все более удобным в употреблении, приспособленным к действию в руках одного человека. В русских летописях впервые упоминается о применении огнестрельного оружия в полевом бою в 1480 г.: «Многих побиша татар стрелами и пищалями и отбиша их от брега». Та к было во время «стояния на реке Угре» – последнего крупного столкновения русских с Золотой Ордой, окончательно освободившего Русь от монголо-татарского ига. Новое оружие в России, как и на Западе, первыми освоили не профессиональные, «наследственные» воины из поместной конницы, а горожане, далекие по своему положению от тогдашних воинских упражнений, – купцы, мелкие торговцы, ремесленники. Объяснение этому заключается в том, что обращение с ручным огнестрельным оружием – пусть примитивным, но все-таки механизмом – в чем-то, хотя и отдаленно, совпадало с их обыденными, каждодневными занятиями в конторах, лавках, мастерских. Обращение с оружием при стрельбе в те времена было нелегким, требующим особой сноровки делом. Сначала следили за тем, чтобы – хоть и «на глазок», но довольно точно – всыпать из пороховницы в ствол количество пороха, нужное для заряда. Затем нужно было забить в ствол пыж, пулю, еще один пыж, отмерить порох для затравочной полки фитильного замка, умело заправить в замок фитиль, дабы получился не слишком большой, но и не очень маленький кусок, чтобы не сгорел раньше времени. Непросто было сохранить на полке порох (его закрывали специальной крышкой) и тлеющий фитиль. Особенно это касалось тех случаев, когда стрелять нужно было при передвижении или в ненастную, ветреную или дождливую погоду. При подобных трудностях скорость стрельбы не могла быть высокой и достигала не более одного выстрела в 4–5 минут.
Стрелков из пищалей постоянно подстерегали несчастные случаи. Им грозила опасность и при небрежном обращении с тлеющим фитилем (могла загореться одежда), и при стрельбе – стоило только ошибиться и насыпать в ствол или на затравочную полку больше пороха, чем нужно. Однако эффект применения огнестрельного оружия на поле боя в те времена был настолько сильным, что заставлял военачальников заботиться об увеличении числа стрелков из пищалей. Всадники же поместной конницы в XVI в., несмотря на преимущества «стрельбы огнистой», не желали пользоваться огнестрельным оружием и если приобретали его, то лишь для своих слуг. «Дети боярские» и дворяне по-прежнему продолжали отдавать предпочтение холодному оружию, освященному неувядаемой славой их предков. Обращение же с пищалью казалось им делом низким, непочтенным, а горожане – пищальники – виделись им неким сбродом, не имеющим права претендовать на благородное звание воина. В конце концов, это безмолвное размежевание между поклонниками холодного оружия и их оппонентами из охлократических кругов – ценителями огневой мощи пищалей – не могло не привести к конфликту.
В 1546 г. в Коломне произошло вооруженное столкновение между дворянами и пищальниками. Это событие заставило придворных царя, ведавших формированием и вооружением армии, по-новому взглянуть на возрастающую роль пехоты, имеющей на вооружении пищали. Боевое крещение стрельцы получили под Казанью в 1552 г. во время осады и взятия этой крепости. Палили они из пищалей весьма шумно и порой бесполезно, над рядами пищальщиков стелился дым; но произведенный их действиями эффект было трудно переоценить. Генеральный штурм крепости начался 2 октября. Первыми на приступ пошли стрельцы, спешенные казаки и боярские люди: «И наперед велел (царь. – О.Г.) приступити со всех сторон атаманом с казакы... да головам с стрелцы». Штурм Казани увенчался успехом, и крепость была взята. Воздавая должное заслугам стрельцов, летописец писал: «Стрелцы тацы бяху искусни и научени ратному делу и пищалному стрелянию, яко малые птицы на полете убиваху из ручных пищалей и из луков».
При Иване Грозном стрельцы учились стрелять в цель, стараясь придать стрельбе большую результативность, нежели чем довольствоваться одними шумовыми и зрелищными эффектами, производимыми огнестрельным оружием. В зимнее время эти учения выглядели следующим образом. Стрельцы проходили по городу, построенные по пять человек в ряд, неся на левом плече пищали, а в правой руке – фитили. Прибыв на место, они занимали позицию на особых мостках, расположенных примерно в 60 метрах от мишени, и начинали пальбу по ледяному валу, заблаговременно возведенному для этой цели. Стрельбу они вели до тех пор, пока не разрушали вал до основания. На одном из этих учений присутствовал даже сам Иван Грозный.